Роллинз поднял взгляд.

— Я уверен в том, что одиночные символы, изображенные на каждом из этих камней, — это цифры. В хараппской культуре они изображались вертикальными черточками. Посмотрите вот на это и на это. — Он указал на снимки.

Сначала Габриэлла, а затем и Джош склонились над ними и принялись рассматривать.

— Вы знаете, что это за цифры? — спросила Габриэлла.

— Нам с Парвой пока что не удалось установить, какой из этих символов означает восьмерку, но мы уже выяснили, что система счисления была восьмеричной. Нам известны все цифры от одного до семи. Существуют символы для чисел больше восьми, но на этих фотографиях нет ничего похожего на них. Я с большой долей вероятности предполагаю, что вижу перед собой камни, пронумерованные цифрами 4,1, 5, 7 и 3. Символ на последнем из них я разобрать не могу. Фотография слишком нечеткая.

— Мне следовало снимать более крупным планом. — Голос Габриэллы был проникнут болью.

— Увы, это все равно не помогло бы. Я не могу заниматься расшифровкой здесь. Мы с Парвой пришли к выводу, что хараппское письмо было логофонетическим. — Роллинз повернулся к Джошу и объяснил:

— В нем были символы фонетических единиц языка, а также значки, отображающие смысл. К настоящему времени нам удалось установить значение четырехсот с лишним знаков. На память я знаю их далеко не все. Для того чтобы расшифровать эти надписи, мне нужно сесть за компьютер у себя в кабинете.

— Но вам удастся понять их смысл? — едва сдерживая напряжение, спросила Габриэлла.

Роллинз открутил крышку бутылки с водой, отпил глоток.

— Да, где-нибудь через неделю я вернусь домой и…

— У меня есть время только до пятницы.

— Габриэлла, что это значит? — спросил археолог. — Имеет ли это какое-то отношение к убийству бедняги Рудольфо? Что вы обнаружили в Риме? Это те самые камни, которые были в гробнице весталки?

Габриэлла в отчаянии посмотрела на Джоша. Она словно просила его решить за нее, можно ли открыться Роллинзу.

Джош не мог вынести выражения боли у нее в глазах.

— Ларри, сейчас я ничего не могу объяснить, не навлекая на вас опасность, но дело не терпит отлагательств.

Еще никогда ему не хотелось так отчаянно убедить кого-то в чем бы то ни было.

— Мы трогаемся в путь немедленно. Я начну работу, как только попаду домой.

— Мы можем поехать с вами в Сан-Хосе, — предложила Габриэлла. — Остановимся в гостинице.

— Вы все равно ничем не сможете мне помочь. Мне надо будет просидеть за компьютером месяца два. Понимаю, что этого времени у вас нет. Не беспокойтесь. Возвращайтесь домой, Габриэлла. По крайней мере, вы будете со своим отцом и Куинн. Я позвоню вам сразу же, как только у меня что-нибудь появится.