Я продолжала читать газету, стараясь не обращать внимания на мать. Мне через десять минут на работу. Почему я должна слушать весь этот бред? Какой толк, какая польза? Я вдруг поняла, что мать мне не нужна. Я подняла на нее взгляд:

— Отчего тебе жутко?

Она вынула из газеты рекламный листок, разрезала ножницами пополам и положила рядом с телефоном — вдруг что-нибудь придется записать. Вот до чего доводит скупость. Столько лет экономила, экономила — и вот результат. Не стало отца, приносившего в дом деньги, — и мать, так гордившаяся раньше своим происхождением, сделалась ужасной скрягой.

— Чем это я чудовище?

— Чем ты занимаешься по вечерам? Я с ума схожу. Об этом даже думать не хочется. Откуда это? — Мать показала на синяки у меня на запястьях. — С тобой происходит что-то ужасное.

— Все! Я пошла.

Я посмотрела на часы и поднялась со стула, хлопнув газетой по столу. Мать закрыла руками уши. Я вышла из себя:

— Не нравится?! Ничего, потерпишь! На мои деньги живешь — никуда не денешься.

— Как это — «никуда не денешься»?

— А так! Я буду делать что хочу, а ты будешь молчать.

Выплеснула злость на мать — и сразу полегчало. Когда меня приняли в ту же фирму, где работал отец, я очень гордилась, что могу содержать мать и сестру. Теперь же они для меня — обуза. С отцом случился удар, когда он был в ванной. Оказали бы ему вовремя помощь, может, и спасли бы. Почему мать этого не сделала? Она же была дома. Зачем так рано ушла спать? Это она виновата в смерти отца.

Когда он умер, на меня будто свалился тяжелый камень — надо было кормить семью. Я набрала учеников и целыми днями бегала из одного дома в другой. А что же мать? Она не делала ничего. Только крутилась вокруг своих дурацких цветов. Старая бесполезная квочка! Я с пренебрежением посмотрела на нее.

— Смотри опоздаешь. — Мать произнесла эти слова, не глядя на меня, хотя лицо ее говорило другое: «Шла бы ты отсюда с глаз долой!»

Я накинула плащ, повесила на плечо сумку. Провожать меня мать не стала. Сколько ни работай, сколько ни приноси денег, все равно никто не оценит. Отца-то все время провожала. До самого порога. Сунув ноги в запыленные черные «шпильки», я вышла из дома. Хотелось спать, я вся была вялая и разбитая, ноги слушались плохо и с трудом донесли меня до станции. Я поглядела на запястья в синяках. Вчерашний клиент крепко связал мне запястья — он оказался любителем садо-мазо. Иногда попадаются такие типы. С них я беру больше: «За странные привычки платить надо. Десять тысяч — и пожалуйста».

На работе меня совсем разморило. Я пошла в конференц-зал и прилегла на стол. Все же лучше, чем на полу. Кто-то сунулся в комнату, но, увидев меня на столе, тут же закрыл дверь. Потом обязательно пойдут разговоры, но мне было наплевать.