Юноша пошевелился. Казалось, он сильно напряжен и почти не слушает.

Чапел мучительно пытался найти, что сказать дальше. Он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Так зачем это все было нужно? — спросил он напрямик. — Если тебе есть что сказать, лучшего случая не найти. Самое время.

Никакого результата. У Чапела было не больше шансов достучаться до него, чем преуспеть в поисках Клода Франсуа. Вдруг его охватило чувство полной беспомощности, настолько тягостное, что захотелось послать все к чертям. Не только допрос, но и вообще все расследование. Пускай этим займется кто-то другой. Может, Сара права. Эта ноша не по нему. Он молча рассматривал футболку пленника, на которой по трафарету было нарисовано злобное лицо неизвестного ему рэпера. Зубы с коронками, презрительный прищур глаз. Уверенный теперь в полной тщетности своей затеи, он не смог подавить смех.

— Черт побери! — вырвалось у него. — Представляю, как эта футболка должна бесить твоего отца.

Подбородок пленника приподнялся с груди, и Чапел увидел, что ему удалось задеть какую-то струнку. Адам постарался припомнить то, что он успел приметить тогда, в больнице, хоть он там и видел парня лишь мельком. Когда он лежал на полу под навалившимся на него телом, в какой-то момент их глаза встретились, и во взгляде юного террориста Чапел прочел удивление оттого, что он нечаянно столкнулся с тем самым человеком, которого ему полагалось убить, и тотчас принятое им решение этого не делать. И вдруг словно перед ним упала какая-то завеса, и Чапел ясно увидел, что именно помешало парню завершить задуманное. Он увидел полудетскую досаду на свой тяжкий жребий, груз жалости к самому себе и пугающий его самого протест против того, что ему внушали: «Как хотите, не могу я верить во всю эту чушь, и баста!» Он словно заглянул в зеркало и увидел в нем себя девятнадцатилетнего.

— Понимаю, у самого папаша был такой, что от него хоть в петлю, — сказал Адам. — Правда, в мое время были глэм-рок и длинные волосы. Я с ума сходил по всему этому. «Уайтснейк». «Пойзон». «Бон Джови». Эта их композиция «Ты опозорила любовь…». — Если у Леклерка своя песня, у него будет своя. — Правда, длинных волос у меня не было. Отец тотчас принялся бы выбивать из меня эту дурь. Но футболки у меня имелись. Вот у тебя тут, я вижу, мистер Пятьдесят Центов. А у меня была с надписью «РАТТ». Американская группа. Наверное, примерно того же уровня, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Никакого отклика. Парень даже не взглянул на него. Тем не менее Чапел продолжил. А что ему оставалось делать, что терять? Если уж ничего не получится, он хоть даст парню несколько дополнительных минут, чтобы тот собрался с мыслями, прежде чем придет Леклерк и устроит ему взбучку.