Флеминг покачал головой.

— Зачем, ради всего святого?

— Они пытались приручить его. Обратить. Но его нельзя обратить.

— Нельзя обратить дьявола?

— Да, дьявола.

Флеминг устало вздохнул.

— Мы до нее не дотрагивались, — повторяла Лесселс. — Сначала нет.

— Сначала? — спросил Гроувс, но она опустила глаза.

Это непрерывный обстрел: псалмы, молитвы, послания, заклинания. Мозг маленькой девочки превратился в театр военных действий. И хотя начали они с честолюбивого намерения снова превратить Люцифера в сияющего серафима и вернуть его в обители Божии, очень скоро перед ними будет стоять только одна цель — убить его.

Придя в ярость от предательства, Светлячок надежно схоронился в воображении Эвелины, в глубинах быстро разрастающегося и тщательно возводимого ада. Он закидывает крючья и кошки, строит укрепления, затем крепость и готовится к Армагеддону. Если он дал заманить себя в эту ловушку, значит, стал слишком простодушным, только и всего. Но теперь он во всеоружии, им не удастся ни изгнать его, ни убить.

Осаждающие поражены его жизнеспособностью. Они орошают сознание Эвелины — самое ее душу, — читая ей Писание, а жилец не ослабевает. Они забрасывают его огнем и серой, а он не поддается. Они судят его и требуют сознаться во всех преступлениях, а он просто не слушает. Брань неизбежно переходит на Эвелину.

— Ты защищаешь его, девчонка? — кричит Смитон с пеной у рта. — Ты с ним в сговоре?

Они очень осторожны и никогда не заходят в комнату, когда она спит. Потому что в это время Светлячок иногда разгуливает по подвалу, громко выражая свое негодование и колотя по стенам с громкостью полковых барабанов. Иногда он материализуется в бывшей спальне Эвелины. На лестнице. На Драмгейтском кладбище, которое она подсмотрела в расшатавшиеся ставни. А однажды даже в дортуаре пансиона для неимущих девиц в Фаунтенбридже.

Но он уже не носитель света, ведь осада началась именно для того, чтобы преобразить его. И поскольку охотничий домик перестал быть надежным укрытием, нужно искать новую тюрьму.

— Она была хитрой, — сказала Лесселс. — Сама собой напрашивалась мысль, что она с ним заодно.

— С дьяволом?

— Она делала вид, что бодрствовала — глаза широко открыты, — потом резко падала и засыпала, и появлялся он. Несколько раз нам просто повезло, удалось убежать. Повезло, что мы смогли выскочить из комнаты.

— А вы его видели? — с любопытством спросил Гроувс. Перед ним все еще стояла та морда.

— Да. — Но было видно, что эти воспоминания для нее непереносимы.