— Сонни, — доносит до меня порыв злого ветра.

Сдвинув на шею наушники, я поворачиваю голову, ожидая увидеть коллегу, однако передо мной вырастает фигура Сета, который пытается догнать меня.

— О, ради Бога, — бормочу я, запыхавшись.

Да, конечно, дело во мне. Это я начала все вчера, я первой сделала шаг навстречу, однако мне совсем не хочется чувствовать себя школьницей, назначающей свидания. На Сете все та же синяя спортивная куртка и потертые туфли, в которых он каждый день является на процесс. Его лицо растянулось в неуверенной, почти заискивающей улыбке. Ветер треплет бесцветные кончики волос над ушами.

— А я уж боялся, что упустил тебя. Твой секретарь… Марианна сказала, что ты должна выйти отсюда.

Мариэтта?

— Ах так? — свирепею я.

Медленная смерть. Китайские пытки. Я ее точно убью, когда вернусь. Я стою там, приплясывая, и отвечаю ему в изысканнейшей, официальной манере, словно сижу за столом у себя в кабинете:

— Чем могу служить, Сет?

Слегка отпрянув назад, он недоуменно смотрит на меня своими влажными глазами. В последние дни у него почему-то всегда немного растерянный вид. Он опешил и, наверное, обиделся.

— Я задерживаю тебя, — произносит он наконец. — Тогда вперед. Я побегу с тобой.

Он отбегает на несколько шагов и жестами приглашает меня присоединиться к нему. В уличных туфлях и блейзере Сет бежит впереди меня так уверенно, словно для него это привычное дело.

— Я не буду тебя долго беспокоить. Одна секунда, и все. Я просто хотел, чтобы ты знала. Вчера ты задала мне вопрос насчет Хоби и Дубински. И я думал об этом всю ночь и понял. Мне кажется, я знаю, почему ты спросила.

— Забудь об этом, Сет. — Я догадываюсь, в чем дело. Он встречался с Хоби за обедом, и они подготовили ответную реакцию. Сет здесь играет роль управляемой ракеты. Вот почему я дала себе клятву не иметь с ним никаких дел. — Не будем обсуждать это заново.

— Нет, я хочу, чтобы ты поняла. Я не знаю, что задумал Хоби. Я люблю его как друга, но поверь мне, Хоби Таттл может быть очень опасен. В нем достаточно коварства. Однако, что бы он там ни заварил, я в этом не участвую. Ему помогает Стью, а я тут ни при чем. Хоби и Нил со мной даже не разговаривают. Вот так. Вот что я хотел сказать.

— Этого достаточно, — говорю я.

Еще одно предложение, еще одно слово, и мне придется сделать что-нибудь. Например, остановиться и закричать, позвать на помощь полицию. Однако Сет больше ничего не говорит, и мы бежим дальше в молчании, тяжело топая ногами по тротуару. Мы уже добежали до Гомер-парка, который славится отличной беговой дорожкой. В прежние времена парковый район пользовался печальной известностью лакомого кусочка, где все должности раздавались за взятки или в награду за услуги и беззастенчиво разворовывались ассигнования на общественные проекты путем заключения контрактов с подставными фирмами. Это был рай для таких бандитствующих политиканов, как Тутс Нуччо, который иногда приносил на заседания городского совета автомат в футляре для кларнета. Теперь городская казна пустеет, и соответственно в запустение приходят и парки. Исчезли программы, которые были ярким пятном в моей детской жизни: кружки, где нас учили делать что-то своими руками, и летние лагеря. Не выделяется средств даже на поддержание парков в минимально приличном состоянии. В этом парке по какой-то необъяснимой причине со всех деревьев спилили макушки. Они стоят вдоль гудронированной дорожки, похожие на инвалидов с ампутированными конечностями. Давно сняты фонари, и вечерами жизнь тут замирает. Однако в дневное время при естественном освещении здесь вполне безопасно. Молодые мамы, преимущественно латиноамериканского происхождения, в пальто и кашемировых куртках, катают коляски с закутанными в одеяла младенцами. По парку деловито спешат пешеходы, которым нужно пересесть на другой автобус, чтобы попасть в центр города.