— Он был ранен. Наверное, решил, что умирает.

— С чего бы ему так решить?

— Он был тяжело ранен.

— Кто его ранил?

— Не знаю.

— К черту Гаргано, пусть сам о себе позаботится. Но меня ты не одурачишь — слышишь, ирландец? Твой брат мне задолжал. Он свистнул те камушки. И теперь я стребую с него деньги.

— Он говорит, что ничего не брал.

— Он может сказать, что он верблюд, — и что?

— Рики говорит, что ничего не брал.

Капобьянко сел и придвинулся к Майклу. От него пахло яйцом.

— Зачем мне что-то для тебя делать, ирландец? Я тебя знать не знаю.

— Оставьте нас в покое — и ваши деньги останутся при вас. Я унесу эту историю в могилу.

— Могу в этом помочь.

— Я все предусмотрел. Я оповестил знакомого репортера — на тот случай если я окажусь в могиле слишком рано. Если эта история увидит свет, вы так или иначе лишитесь всех денег. Суд этого добьется. Не важно, каким образом вы их вложили, не важно, стоит ли там ваше имя. Вас вычислят. Возможно, остановится стройка. Так или иначе, деньги будут потеряны. Мы с Рики не стоим таких трат. Все, что нужно, — оставить нас в покое. Сэр, просто оставьте нас в покое.

Ник из-за спины Майкла произнес:

— Договорились.

Но Чарли Капобьянко, босс, еще не закончил.

— Что ты за тип, ирландец? Пришел сюда, сказал, что я убил твоего отца, убил твоего брата — и все же ты не прочь поторговаться?

— Есть тот, кто виноват больше, чем вы.