— А сейчас вы испытываете боль? — спросила доктор Рид.

Этот ее вопрос привел к тому, что на глазах Лейк появились слезы. «Как забавно, — подумала она. — Она ничего не понимает».

— У меня все еще болит голова.

— Я дам вам средство от головной боли — но сначала мы должны дождаться результатов анализов. — И тут Лейк впервые увидела в глазах доктора хоть какое-то сочувствие.

Затем дело пошло быстрее. Пришла медсестра взять кровь и проводить Лейк в туалет. Она следила за тем, как Лейк наполняет баночку, желая удостовериться, что та не пытается подлить что-то в мочу. Потом медсестра обработала и заклеила ей раны на голове и сделала укол ампициллина. Лейк притворилась, будто следит за действиями медсестры, а сама пыталась уловить голоса в коридоре. Ей отчаянно хотелось знать, в каком состоянии Рори. Она слышала, как доктора и сестры говорят о компьютерной томографии и ультразвуке и требуют, чтобы сейчас же вызвали специалиста по сосудам. Но имя Рори не прозвучало. Ее также не было видно, когда коп вел Лейк обратно через комнату ожидания, где опять все смотрели на нее.

Лейк снова посадили в полицейскую машину уже после десяти, а в половине одиннадцатого они приехали к полицейскому участку. Это место показалось ей размытым серым пятном. Тут были металлические столы, а на полу — линолеум. Неожиданно, словно из тумана, появился Кабовски. Она не знала, приехал он сюда раньше или следовал за ней из больницы.

— Мой адвокат уже здесь? — спросила она.

— Мне об этом ничего не известно. Давайте найдем вам местечко поудобнее, пока он не объявится.

— Спасибо, — сказала Лейк, хотя понимала, что об ее комфорте Кабовски печется в последнюю очередь.

Ее провели в маленькую комнату для допросов с металлическим столом и несколькими стульями вокруг него. Сопровождавший ее коп в форме не спросил, хочет ли она пить. Разве об этом не спрашивают в полицейских сериалах? Лейк понимала, что здесь относятся к ней совсем не как к жертве.

Опять оставшись в одиночестве, Лейк почувствовала желание положить голову на стол и дать волю слезам, но знала: за ней могут наблюдать через зеркало на стене. И она сидела с ничего не выражающим лицом, хотя все у нее внутри дрожало, и гадала, что произойдет дальше и когда приедет Арчер с адвокатом.

Через пятнадцать минут дверь распахнулась и в комнату ворвалась женщина под шестьдесят, едва выше пяти футов.

— Мэделин Силвер, — представилась она, протянув широкую, как варежка, руку и качая головой, — так она давала знать, чтобы Лейк не вставала.

Пижамы на ней не было, но черные брюки и желто-коричневый блейзер выглядели так, словно она натянула их в сильной спешке. У нее были иссиня-черные волосы, но в проборе виднелась седина. Из косметики на лице была только красная помада, выходящая за пределы контура рта. Мэделин казалась чьей-то бабушкой, имеющей обыкновение вязать в ожидании поезда, но спустя несколько секунд после того, как она оказалась в комнате, Лейк почувствовала, насколько сильная у нее энергетика.