— Мы — старые друзья.

Клайв улыбнулся своей спокойной улыбкой.

— Она никогда о вас не рассказывала.

— Потому что я ему доверяю, — пояснила Стречи.

Клайв поклонился. Глория — которую Стречи всячески игнорировала — спросила у Микки, не шотландец ли он, часом, и пояснила, что он бы здорово смотрелся в килте.

— Сказать по правде, — вздохнула она, — я жутко разочарована. Мы здесь уже два дня, а я так и не встретила парня в килте.

— А ты его искала? — шутливо поинтересовался Клайв.

— Нет, конечно! — Глория рассмеялась и легонько коснулась его руки. — Милый Клайв, ты же знаешь — я смотрю только на тебя! — Она снова устремила свой взгляд на Микки. — В прошлом году моя приятельница тоже ездила в Шотландию. И ей непременно захотелось узнать — носят эти самые шотландцы что-нибудь под своими килтами или нет? Находит она, значит, парня в килте и спрашивает, мол, что у тебя под юбкой-то? А он ей и отвечает: «А ты сунь ладошку, дорогуша, — и сама все узнаешь». Ну, она и сунула… И как завопит: «Ой, какой противный!» А тот ей: «А ты ладошку-то подержи — еще и не такой вырастет!» Понял?

И она рассмеялась этой своей непристойной шутке. Микки же вежливо улыбнулся.

— С Линкольном я была в клетке, — со вздохом призналась она. — Но не в шотландке, не подумайте!

Стречи сказала:

— Фрэнки ди Стефано требует возврата своих денег.

Глория была начеку:

— И Линкольн тоже, держу пари! Вы можете отдать его долю мне!

— Ди Стефано не отступится.

Клайв поставил свой бокал:

— Жесткий тип, Стречи, — вынужден согласиться. Но если мы будем платить всем, так мы не разбогатеем.

— Он — не «все».