— Вы понимаете, о чем я говорю? — напомнил о себе гость. — Все это время она хотела кого-нибудь убить!

— Да, конечно! — с энтузиазмом кивнул Мак-Артур. — Продолжайте!

— Вот, в общем-то, и все… — пожал плечами доктор и вдруг явно испугался. — Только у меня к вам огромная просьба: не надо обо мне упоминать журналистам… у меня ведь, сами понимаете, какая клиентура… да еще и клятва Гиппократа и все такое…

Мак-Артур решительно кивнул.

— Обещаю, док. Но вот врачебное заключение я бы у вас все-таки попросил… — и, увидев мгновенный испуг Левадовски, торопливо поправился: — Не для публикации, нет… просто как опорный документ. Так сказать, психологический портрет преступника, составленный квалифицированным экспертом.

Скотт Левадовски густо зарделся и удовлетворенно пробормотал:

— Исключительно из уважения к вам, мистер Мак-Артур. Исключительно из уважения.

* * *

Салли было очень плохо. Сразу же после возмездия, ища, куда скрыться от вездесущей полиции, он кое-как отмылся в ручье от крови безбожного пастора, наскоро простирал рубашку и брюки и побежал в летний парк. Пробрался в мужской туалет и спрятался в единственное подготовленное им убежище — за полированным щитом.

Здесь было темно, прохладно и безопасно, и поначалу Салли испытал огромное облегчение, а потом пришли мысли, и все изменилось. Салли прекрасно помнил, что по законам Библии всякого, кто посягнет на пожертвованное господу, следовало публично закидать камнями. А значит, пастор умер слишком легкой и далеко не такой позорной, какой заслуживал, смертью.

Но Салли тяготило не только это. Соблазнившись покарать пастора, он поставил под вопрос успешность своей следующей акции — публичное наказание Висенте Маньяни! И — хуже того — теперь Салли вообще не был уверен, что все делает правильно! Он не мог этого объяснить, но теперь ему вовсе не казалось, что именно продавший душу дьяволу Висенте — главный источник греха. Он всей кожей чувствовал: вокруг него бродят, проникая даже сквозь стены, куда как более могущественные и страшные силы… но что с этим делать, Салли не знал.

* * *

Бергман использовал все свое влияние. Сразу же после отстранения от должности он навестил прокурора, пользуясь старой дружбой, заставил себя выслушать и на пальцах объяснил, почему считает Нэнси Дженкинс невиновной в убийствах.

— Но ведь она — сущая психопатка! — обомлел прокурор, выслушав Бергмана.

— Верно, — кивнул Бергман, — вот только все ее душевные проблемы категорически не вяжутся с убийством. Она скорее жертва.

— И что ты от меня хочешь? — недоверчиво прищурился прокурор.