— Она сказала, что мы с вами резвимся в ванне. Освободите меня, черт побери.

Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Тейлор оказалась умнее, чем я думала.

— А чем она объяснила собственное присутствие в моем доме?

— Сказала, что пришла за одеялом.

Я посмотрела на кровать. Бабушкиного одеяла и след простыл. «Ну, Тейлор!»

Ван Хьюсен вдруг часто задышал и стал похож на мелкого зверька. Я в ответ пощелкала ножницами.

— Поговорим? — предложила я.

Он заметался.

— Развяжите меня, иначе ваши действия будут квалифицированы как захват заложника.

— Правильно, — согласилась я, вздохнув. — Давайте вызовем группу освобождения заложников. Я живо представляю себе, как они сейчас спускаются по канатам с вертолета, вышибают ногами окна, связываются по радио со своим командованием: «Куонтико, у нас проблема. Дейл оказался плохой лошадкой».

Ван Хьюсен скрипнул зубами и зажмурился.

— Лучше подведем итог. — Я подняла с пола кусок кабеля и приготовилась его резать. — Я обнаружила, что мой дом оборудован камерами наблюдения. — Щелк ножницами. — Что федеральный агент при исполнении служебных обязанностей использовал мою кровать для разыгрывания в лицах известной сцены состязания ковбоев в Калгари. — Щелк. — Что этот агент предоставил в распоряжение постороннего лица свое табельное оружие. — Щелк.

Ван Хьюсен открыл глаза:

— Вы не имеете права…

Я расхохоталась. У него задрожали губы.

— Более того, — я отрезала следующую частицу кабеля, — информация, получаемая с помощью камер наблюдения, по халатности этого агента поступала к лицам, замешанным в преступлении.

— О Боже, кто, кто эти лица?

Я наклонилась к нему:

— Оставьте Джесси в покое.

— Но он проходит по делу.