Объяснил что мог, и максимально лаконично. Брат сказал, что сейчас подъедет. Я положил трубку и посмотрел на черный нейлоновый футляр с дисками, до сих пор не проверенными. На мгновение задумался, не обнаружили ли еще копы секцию 58 в «Крик селф-стор», и снова сказал: «К черту». Включил ноутбук и открыл следующий файл. Прошло несколько часов, прежде чем я добрался до дисков с «Интервью номер один» и неподписанного диска, обнаружившегося в том же файле.

По обочине проехал эвакуатор, и через десять минут пробка начала рассасываться. Еще через десять минут я набрал скорость. Солнце поднималось все выше по пустому небу, а голову снова заполнили мысли о семье: братья, сестры, пустое, разбитое лицо Дэвида, его слова в лифте: «Не ты».

Около полудня я был на месте. Я звонил накануне вечером и предупредил, что приеду, но что-то кольнуло меня, когда я увидел широко открытую красную дверь. Шторы не занавешены, однако никакого движения в доме не заметно. Я вышел из машины, прислушался. Ничего, кроме потрескивания обледеневших веток на ветру. В животе начались спазмы.

Я посмотрел на пальцы, пошевелил ими. Содрал пластырь с правой руки и снял лубки. Пальцы под ними были распухшие и посиневшие. Я залез в машину, взял с сиденья «глок» и очень медленно обхватил рукой рукоять. Стало ужасно больно; я очень сомневался, что смогу выдержать отдачу. И все же с пистолетом лучше, чем без него. Я сунул пистолет в кобуру и пошел по дорожке к дому. У двери снова вытащил.

На нетронутом снегу были следы ног. И рук, а еще отпечатки, которые могло оставить тело, если человек бежал, упал, а затем пополз. Повсюду на вытоптанном участке — росчерками, тонкими линиями и большими неровными точками, похожими на гнилые ягоды, — была разбрызгана кровь. Я позвал, но ответа не последовало. Кровавый след вел по дорожке, по каменным ступеням, к парадной двери и в дом. Сердце заколотилось, и я вошел.

Отопительная система работала вовсю, но в прихожей было не теплее, чем на крыльце. Я попытался прикинуть, сколько же времени дверь простояла открытой, и снова позвал. И снова безрезультатно. На начищенном паркете остались грязные следы, персидские ковры сбились и лежали криво. Ржавые капли вели налево, через гостиную, по коридору и мимо кабинета. Тишину нарушало только гудение воздуха в трубах.

Я прошел по следу к двойным застекленным дверям, ведущим в зимний сад — длинное помещение с остроконечной стеклянной крышей и кирпичным полом, выложенным «елочкой». Теплый воздух дул через открытые двери, неся с собой запах. Однако пахло не садом. Нет, запах был неприятный. Я прижал пистолет к бедру и переступил порог.