— А выбитый зуб?

— Нет.

— В ее крови не было обнаружено следов наркотиков и алкоголя?

— Нет, не было.

— Значит, доктор Нусбаум, — подводит итог Хелен Шарп, — единственной причиной смерти Джесс Огилви, по результатам вскрытия, стала черепно-мозговая травма, которая вызвала кровоизлияние в мозг?

— Совершенно верно.

— Свидетель ваш, — говорит прокурор, и тут встает Оливер.

— Известно ли вам происхождение всех повреждений, — спрашивает он, — которые обнаружены на теле Джесс Огилви?

— Нет.

— Вы также сказали, что кровоизлияние в мозг мог вызвать либо удар, либо падение.

— Совершенно верно.

— А существует вероятность того, доктор, — спрашивает Оливер, — что Джесс Огилви оступилась, упала и в результате получила кровоизлияние?

Судмедэксперт поднимает голову и усмехается.

Я ненавижу подобные ухмылочки: они означают «Ты умнее всех, да?», на самом же деле подразумевается «Ты идиот!».

— Существует. Может, Джесс Огилви оступилась, упала и пострадала от субдуральной гематомы, — отвечает доктор Нусбаум. — Но я сильно сомневаюсь, что она пыталась себя задушить или выбить себе зуб, надела навыворот белье, оттащила себя за три сотни метров и села в штольне, закутавшись в одеяло.

Я громко смеюсь. Речь настолько едкая, что ее следует использовать в «Блюстителях порядка». Оба — и мама, и Оливер — смотрят на меня. Их чувства понять легко. Злые как черт.

— Вероятно, настало время объявить перерыв? — спрашивает судья.

— Перерыв! — восклицает Оливер. — Подлечить нервишки!

Судья Каттингс откашливается.

— Принимаю за выражение согласия.