Драм сложил снимки.
— Пойдемте за мной.
Мы направились в крытую лоджию, подошли к гигантскому шкафу. Джейк открыл дверцы. Известняковые черепки и осколки заполняли две верхние полки. Восстановленные оссуарии — шесть нижних.
— Очевидно, грабители оказались дилетантами, поэтому пропустили кучу подписанных фрагментов.
Джейк протянул мне треугольный осколок с верхней полки. На нем слабо вырисовывались буквы. Я посмотрела на надпись через увеличительное стекло. Райан наклонился ко мне.
— Мария, — перевел Джейк, потом ткнул пальцем в надпись на восстановленном оссуарии.
Символы казались знакомыми.
— Матфей.
Джейк провел ладонью по большому саркофагу полкой ниже.
— Иегуда, сын Иешуа. «Иуда, сын Иисуса».
Джейк перешел к третьей полке.
— Иосиф.
Он двигался дальше.
— Иешуа, сын Иосифа. «Иисус, сын Иосифа».
Четвертая полка.
— Мириам.
— Эта надпись отличается от других, — сказал Райан.
— Правильно. Она на греческом. Иврит, латынь, арамейский, греческий. В древности Ближний Восток представлял собой языковую мозаику. Мария, Мириам, Мара — это одно и то же имя. Наравне как и Иосиф, Хосе, Джозеф. Тогда тоже использовались уменьшительные имена.
Вернувшись к верхней полке, Джейк достал еще один фрагмент и поменял его на тот, который я держала в руках. Тиснение на нем было практически невидимым.
— Возможно, написано «