— Да.

— Так вот, даже если он давно сидел на наркотиках, боялся Каморры, переживал за брата — да что угодно придумай, — все равно он участвовал в убийстве. Он признался, что видел, как Каморра задушил ее, а прежде изнасиловал, заставив и его сделать то же самое. А про нее ты забыла? Ее, беспомощную, привязали к каменной плите. Его брата заставили смотреть, напичкали этой джимсоновой травой так, что он не понимал, что сейчас — утро, вечер. Продолжать?

Она кивнула и вяло принялась за салат.

— Ладно. За попыткой расчленения наблюдали Рашид Барри и Каморра. Идриса ловят, эта парочка смывается, белый «рейндж-ровер» исчезает. Слушаешь меня?

— Да!

Ленгтон, разгибая пальцы, стал перечислять дальнейшие события: Идрис отказался от своего заявления, сказав, будто не знает, кто были эти двое, и твердил, что сам, один, убил Карли Энн.

— Вот и объясни мне, Анна, зачем он это сделал? Зачем он признавался в убийстве, которого, как ты говоришь, не совершал?

— Может быть, боялся за брата?

— Эймона Красиника взяли за то, что он у школы продавал наркотики детям. Он сопротивлялся при аресте, а на суде ему предъявили обвинение еще по восьми случаям продажи наркотиков и попытке похитить четырнадцатилетнюю девочку.

— А тебе не приходило в голову, что братья боялись того, что может сделать с ними Каморра? — спросила Анна. — По крайней мере, в тюрьме они освободились бы от него. Вот Эймон там и оказался, и мы даже знаем как.

Ленгтон покачал головой:

— Но Идрис ничего не говорил, пока мы расследовали убийство Карли Энн, он все время играл в молчанку. Если бы он сразу назвал нам имена Рашида Барри и Каморры… А он врал: знал все, но держал язык за зубами. Он заговорил, только когда решился спасти брата. Конечно, если ты хочешь добиться пересмотра дела совместно с его защитой, то, пожалуйста, вперед, а по мне, так это ничтожество должно отсидеть весь срок.

— Но он не убивал Карли Энн.

Ленгтон зло ответил:

— А я считаю, что он знает, кто это сделал!

— Так, значит, ты утверждаешь, что Рашид Барри и Каморра были в общежитии, когда ты пришел туда?

— Вот именно. Если Идрис назвал бы их имена, то, посчитай сама, сколько смертей удалось бы избежать. Ребенку Гейл было всего два годика, и его скормили свиньям — в голове не укладывается! Или тебе это кажется нормальным?

— Нет, конечно!

— Так пусть Идрис Красиник хоть в аду сгорит!

Официантка опять выкрикнула номер их ложки, принесла бифштексы с жареной картошкой, убрала грязные тарелки и вилки, положила на стол чистые.