— Томаты? Это интересно.

Он нахмурился.

— Я сказал — томаты? Почему вы пытаетесь смутить меня?[6]

— Потому что это так легко. А теперь — последний узелок.

Спенсер закрыл воспаленные глаза. В мрачном черно-белом мире шакалы с человеческими лицами рыскали по обвитым плющом камням огромного разрушенного собора. Он слышал плач детей, погребенных под руинами.

Когда он открыл глаза, то обнаружил, что голова его лежит слишком низко. Теперь только подушка приподнимала ее всего на несколько дюймов.

Валери сидела на земле рядом и разглядывала его. Ее темные волосы мягко спадали на одну сторону, в свете лампы она выглядела очень хорошенькой.

— Вы хорошенькая в свете лампы, — сказал он.

— А теперь вы спросите, я Водолей или Козерог.

— Черта с два.

Она рассмеялась.

— Мне нравится ваш смех, — сказал он.

Она снова засмеялась, повернула голову и, размышляя, всмотрелась в темную пустыню.

— А что вам нравится во мне? — спросил он.

— Мне нравится ваша собака.

— Это замечательная собака. А что еще?

Снова взглянув на него, она сказала:

— У вас красивые глаза.

— Да?

— Честные глаза.