Надо дать понять Рейчел, что между нами ничего не было. И быть ничего не может.

* * *

В десять я позвонил Карен. Ее сонный голос звучал необыкновенно сексуально.

— Прости, что разбудил, — извинился я. — Почему-то подумал, что ты уже встала.

По воскресеньям лично я мог запросто не подниматься с постели до одиннадцати часов, но Карен обычно в восемь была уже на ногах.

— О, Марк, доброе утро. Ничего страшного, просто сегодня решила поваляться подольше, — ответила она с едва уловимым напряжением в голосе.

— Это чем же ты занималась вчера вечером? — поинтересовался я.

— Ничем, — отрезала Карен, в ее тоне послышалось раздражение. — Сидела дома, смотрела телевизор. А почему ты спрашиваешь? Ты меня проверяешь, что ли?

Ого, а мы сегодня, оказывается, не в духе. Я пошел на попятный. Позвонил-то я ей, чтобы мило поболтать, а вон как обернулось.

— Ну что ты! Просто так спросил, из любопытства.

— Повторяю, весь вечер просидела у телевизора. А ты что поделывал?

Ага, сам напросился. С другой стороны, скрывать мне, в конце концов, нечего. Я хотел было сказать ей правду, но почему-то этого не сделал.

— Да так, стихи почитал, — небрежно бросил я.

— Что?! Это ты стихи читал? Марк, а ты, случайно, не заболел?

— А что тут такого? Да, иногда я читаю поэзию.

— Что ты говоришь! Когда, например?

Что ж, все правильно, за целый год, что мы провели вместе с Карен, я не прочитал ни единой строки.

— Понимаешь, здесь есть что-то такое в воздухе, от чего тянет к поэзии.

— Как романтично! — язвительно заметила Карен и замолчала.

Пауза затянулась. А ведь это я ей позвонил, мелькнуло у меня в голове.