Светлый фон

Саския Норт Побег из Амстердама

Саския Норт

Побег из Амстердама

— Мама! Мама! Получилось! Смотри, я стою на голове!

— Мама! Мама! Получилось! Смотри, я стою на голове!

Тонкий голосок Вольфа вернул меня на землю из бездны страданий и боли в моей пустой матке. Вон он, стоит на голове, кровь прилила к перевернутому личику, голый живот покраснел от холода, босые ножки задраны вверх, к свинцовым облакам. Он падает, вскакивает на ноги, заливаясь смехом, и дерзко смотрит на меня.

Тонкий голосок Вольфа вернул меня на землю из бездны страданий и боли в моей пустой матке. Вон он, стоит на голове, кровь прилила к перевернутому личику, голый живот покраснел от холода, босые ножки задраны вверх, к свинцовым облакам. Он падает, вскакивает на ноги, заливаясь смехом, и дерзко смотрит на меня.

— Мама, ты видела? Мейрел, ты видела? Я тоже так могу!

— Мама, ты видела? Мейрел, ты видела? Я тоже так могу!

Мейрел продолжает поиски ракушек для ожерелья, не обращая никакого внимания на братика. Поджав пальчики, она нерешительно заходит в неглубокую воду у берега, брюки засучены, тонкие ноги в гусиной коже.

Мейрел продолжает поиски ракушек для ожерелья, не обращая никакого внимания на братика. Поджав пальчики, она нерешительно заходит в неглубокую воду у берега, брюки засучены, тонкие ноги в гусиной коже.

— Мам, а Мейрел не смотрит!

— Мам, а Мейрел не смотрит!

Я сидела на джинсовой куртке. Обхватила руками колени и тихонько раскачивалась из стороны в сторону, чтобы хоть как-то унять ноющую боль в животе. Я смотрела на своих детей, как они бегали, бросаясь песком, останавливались то перед мертвой медузой, то перед красивой ракушкой.

Я сидела на джинсовой куртке. Обхватила руками колени и тихонько раскачивалась из стороны в сторону, чтобы хоть как-то унять ноющую боль в животе. Я смотрела на своих детей, как они бегали, бросаясь песком, останавливались то перед мертвой медузой, то перед красивой ракушкой.

Сегодня я вышла из дома в семь утра. Выбор был сделан. Я носила ребенка Геерта, но не могла воспитывать еще одного малыша одна. Меня тошнило от голода, но заставить себя поесть не получалось. В мыслях у меня были только дети, которым я уже дала жизнь. Их спутанные волосы, припухшие от сна глаза Вольфа, прильнувшая ко мне во сне Мейрел.

Сегодня я вышла из дома в семь утра. Выбор был сделан. Я носила ребенка Геерта, но не могла воспитывать еще одного малыша одна. Меня тошнило от голода, но заставить себя поесть не получалось. В мыслях у меня были только дети, которым я уже дала жизнь. Их спутанные волосы, припухшие от сна глаза Вольфа, прильнувшая ко мне во сне Мейрел.