А теперь, когда перестают замечать уже меня самого, я потихоньку теряю уверенность в собственном существовании.

Вот я пытаюсь всмотреться в себя, я оглядываюсь вокруг… Некто, неподвижно сидящий глубокой ночью в чужой пустой хате, куда он пробрался втихаря и в нарушение — потому что приткнуться опять некуда и потому что от хаты этой случайно остались ключи. В чужой стране, в чужом городе, без всяких регистраций, объявленный, скорее всего, в розыск — за чужую аферу. Исповедующийся под придуманным сетевым именем анонимной собеседнице (в конце концов у меня ведь нет стопроцентной уверенности, что я сам тебя правильно опознал… С другой стороны — а есть разница?)…

Кто он такой? Да и существует ли вообще? В данный момент так просто поверить, что — нет. Когда почти ничего не разобрать в темноте, и в захламленной пыльной бесхозной квартире настаивается многодневная тишина — которую только усугубляет неритмичное бряканье заоконной капели да невнятное бормотание шпаны в подъезде (ничуть, по-моему, не более вещественной и одушевленной, чем капель — существование, исчерпывающееся ночными нечленораздельными звуками, да прибавлением пивных банок в нише пожарного крана)…

— Саша?.. Привет, это я, Ксения.

— Я узнал.

Они оба некоторое время помолчали. Знарок поймал собственный недовольный взгляд в зеркале заднего вида. Для майора ее звонок был неожиданностью. Он много думал на ее счет, но ни к каким определенным выводам пока не пришел — так что не представлял, зачем она звонит. Тем более, что в последний месяц они почти не общались. Только он собирался спросить, как она сказала:

— Слушай, помнишь, ты говорил о таком Максиме Лотареве?

— Ну? — Майор с бессмысленной пристальностью уставился куда-то вдоль пробки.

— Я, кажется, знаю, где он сейчас.

Передний «мерин» дернулся вперед, остановился метров через пять. Знарок прижал телефон к уху плечом, берясь за рычаг. Подтянулся с промедлением — в дырку уже почти всунулся какой-то урод на «Волге».

— Откуда?

Она стала объяснять — торопливо и довольно сбивчиво, явно нервничая. Про повторный допрос в УБЭПе, на котором присутствовал Кривцов. Про то, что Гордин, оказывается — она действительно понятия не имела! — родом из Латвии.

А Лотарев, получатель денег якобы для Игоря — вообще латвийский гражданин («Я помню, ты тогда сказал, что он иностранец — а тут выясняется…»). Про то, как она, узнав это, стала перебирать всех знакомых Гордина, включая самых поверхностных, пока не дошла до Владислава Минца — единственного, про кого она слышала, что он тоже экс-рижанин. Как из разговора с Минцем выяснилось, что тот когда-то приятельствовал с Лотаревым, что Лотарев с Гординым еще в Риге были знакомы — и что Минц на днях видел Лотарева в Москве.