Еще один укол он сделал в трубе канализации. Пришлось опустить железный чемодан прямо в зловонный поток и, прислонившись взмокшей спиной к стене, ждать, когда пройдут слабость и головокружение, и, только уже перебравшись через колючку и бросив радиоактивный чемодан в багажник, Максим Данилович понял, что чудо все-таки случилось. Он выбрался из зоны. Теперь оставалось совсем немного: не потерять сознание за рулем и вернуться в Киев.

6

6

Макара оглушили ударом по голове, вероятно, кто-то открыл кодовый замок, вошел в кабинет и сразу, не раздумывая, ударил — но потом сделали укол снотворного, и обморок перешел в глубокий сон. Во сне Макар Иванович как бы продолжал свой разговор с Валентиной. Ему хотелось установить, с кем связан новый директор, и таким образом выяснить, будет ли восстановлена схема оборота американских долларов через клинику. То, что все транслируется по радио, наполняло Дмитриева надеждой. Он не мог понять, что он уже вовсе не в кабинете, а давно уже лежит лицом вверх на свежезастеленной кровати в одноместной палате на седьмом этаже.

Очнулся Дмитриев от того, что его сильно ударили по лицу.

— Дай-ка мне нашатырь! — обращаясь к кому-то совсем рядом, сказала Валентина. — Хотя уже не нужно. Он очнулся!

Реальность оказалась неприятна. Снотворное, наложившееся на алкоголь, в самый момент пробуждения вызвало острый приступ головной боли. Дмитриев открыл глаза. Палата ярко освещена. Рядом с кроватью стояла Валентина. Он поморщился.

— Ну как ты?

— Нормально. Где я?

— В больнице. Все в порядке. Но еще чуть-чуть, и ты бы наделал дел, — сказала Валентина, наклонясь к нему. На счастье, ребята успели выключить трансляцию. Тебя спас перерыв. Ты всегда был нерешительным, Макар. Я поэтому тебя и бросила.

— Меня спас? — удивился Дмитриев.

Не желая видеть перед собой этих ледяных глаз, Макар Иванович повернул голову. Полы халата Валентины чуть расходились, и ее нога в тугом капроновом чулке оказалась прямо перед его лицом. Туго схватывающая белесую плоть коричневая резинка. Новый приступ головной боли заставил Дмитриева зажмуриться. Он понял, что проиграл, и почему-то это совсем не расстроило Макара Ивановича. Валентина молчала. Она присела в кресло и ждала, что он скажет. Через некоторое время он окончательно проснулся и вдруг осознал, что наплевать ему на все это расследование, наплевать на мафию раковых больных, на контейнер со стратегическим сырьем. У него остался только один вопрос.

— Что вы сделали с Зоей? — спросил он, не открывая глаз.

— Она жива… — отозвалась Валентина. — Пока жива.