31
31
Жоакин Абрантеш стоял в темноте перед открытым окном. Время было позднее, около полуночи. Его жена Пика лежала в шезлонге, крутя диск радиоприемника — она пыталась разогнать скуку, при этом не слишком раздражая мужа. Она уже как-то чуть было не лишилась приемника, когда Абрантеш хотел выбросить его в окно, из-за того что она слушала на полной громкости «Роллинг Стоунз».
— Выключи сейчас же! — закричал он. — Когда слышишь такую музыку, кажется, что наступил конец света!
— Почему мы киснем здесь? — досадливо спросила она. — Почему бы не отправиться отдохнуть в Лапу? Ты всегда так нервничаешь из-за работы…
— Я беспокоюсь, — сказал он, но в чем дело, объяснять не стал.
Она нашла местную радиостанцию, называвшуюся «Радио Ренасшенса» и узнала голос Жозе Вашконселуша, с которым встречалась несколько раз, когда еще работала. Абрантеш опять недовольно заворчал. Он вообще не любил музыки. Она действовала ему на нервы. Он закурил.
— А теперь, — сказал тихий радиоголос, — Зека Афонсу споет Grãndola, vila morena.[34]
— Не понимаю, о чем тебе беспокоиться.
— Я беспокоюсь, — сказал Абрантеш, раздавив окурок в пепельнице и взяв другую сигарету, — потому что что-то происходит.
— Разве что-то происходит? Да ничего у нас не происходит! Никогда и ничего!
— Мануэл предупредил меня, что что-то назревает.
— Да что он знает, этот Мануэл! — воскликнула Пика, недолюбливавшая Мануэла.
— Он инспектор МПЗГ. Кто же тогда знает, если не он? Я позвоню ему.
— Но сейчас первый час, Жоакин.
— Выключи радио, — распорядился Абрантеш, услышав пение. — Этот Зека Афонсу — коммунист!
Пока он набирал номер Мануэла, Пика приглушила звук.