— Я придвинулся к ней сзади и…

— Вы уже заплатили ей деньги?

Он запнулся.

— Да, — выдавил он.

— Так что она должна была рассердиться.

— Рассердиться? С чего бы?

— С того, что вы взяли ее в извращенной форме, сеньор Родригеш. Ведь об этом договоренности не было.

— Никакой извращенной формы я себе не позволил, инспектор, — тихо пробормотал Родригеш. — Это тот парень делал, в пансионе.

— Он говорит, что не делал этого.

— Он лжет.

— У меня есть то преимущество над вами, сеньор Родригеш, что я чуть ли не сотню раз проштудировал заключение экспертизы, а кроме того, очень внимательно слушаю ваши показания. И выходит…

— Извращенной формы не было, — тихо сказал он, кладя руку на стол, как на Библию.

— Я просто предупреждаю вас, что лучше рассказать все как было.

Он окинул меня внимательным взглядом, словно проверяя, не блефую ли я. И насмешливо прищурился:

— Извращенной формы не было, инспектор!

— Судебно-медицинская экспертиза, проведенная доктором Фернандой Рамалью, ясно говорит о том, что Катарина Оливейра подверглась извращенной форме секса. Был использован презерватив и лубрикант на водной основе. Исследование сфинктера показало, что он разорван. Это является доказательством непривычности подобной практики для потерпевшей. Что скажете на это, сеньор Родригеш?

— Не знаю… Я не…

— Это означает, что потерпевшая испытывала сильную боль, сеньор Родригеш. Она кричала?

— Извращенного акта я не совершал!

— Простите, сеньор Родригеш. Она, конечно, не кричала, если, цитирую вас: «Ничто в выражении ее лица не указывало на обратное». То есть удовольствия это ей не доставляло. Катарина Оливейра не кричала, занимаясь сексом в пансионе «Нуну» в пятницу в обеденное время, не так ли, сеньор Родригеш?