На какое-то мгновение Мишель огорчилась, но затем оживленно спросила:

— Значит, хорошая камера? Я буду сидеть в удобной камере?

— Да.

— И для этого должна сознаться?

— Да, это совершенно необходимо, — ответила Бринн, а Мишель уже разглядывала видеокамеру, где только что горел красный глазок записи.

Бринн Маккензи сидела в столовой управления шерифа округа Кеноша напротив Тома Даля, который углубился в чтение расшифровки ее разговора с Мишель. Стульчики были маленькие, размером чуть больше тех, что стояли в школе Джоуи, и телеса Тома свисали с обеих сторон. Для Бринн стулья вполне годились — ее проблемой был намечавшийся животик, а не широкие ягодицы.

Бринн смотрела на свои перевернутые записи и распечатку допроса.

Даль захлопнул блокнот и поднял на нее довольный взгляд.

— Что ж, ты добилась от нее признания. Отличная работа. И сбережет нам немало времени на апелляциях. Ее отправят в Сэнфорд на средний режим?

— Но никаких отпусков. И свидания с детьми только в том случае, если работник социальной службы даст на это добро.

— И двадцать пять лет на всю катушку. Без условно-досрочного. — Даль взялся за свои макароны. — А ты есть не будешь?

— Нет.

— Что по поводу Харта? Она сказала о нем еще что-нибудь?

— Ни слова.

— Быть может, он просто уехал куда-то от греха подальше?

Она рассмеялась.

— Не думаю, что такой тип, как он, сбежит. На некоторое время подобные люди ложатся на дно, но не уносятся с планеты в космическом луче, как в «Звездных войнах».

— Это было в «Звездном пути». В старом сериале. Еще до твоего рождения.

— Но все равно жаль, что он не может испариться, — сказала Бринн. — Лучше бы ФБР, полиция Миннеаполиса или кто-то еще разыскал его. Для его же блага.