Ее муж не отвечал. Но зато заворочался ребенок. Начал плакать, сначала тихонько всхлипывая, потом все громче, набирая в легкие больше воздуха и чувствуя себя за этим занятием все более уверенно.

Эстер снова охватили старые чувства. Они стали медленно подниматься откуда-то изнутри, норовя вырваться из нее.

Ребенок продолжал плакать.

Она упала на колени, не в силах остановить эти ужасные старые переживания. Им нужно было выйти наружу. Она откинулась назад и закричала во весь голос. Принялась биться головой о пол и колотить в него кулаками, пока не сбила руки в кровь. При этом она кричала не переставая.

Наконец она остановилась, но крик продолжал звучать в ее голове. Она открыла глаза, ожидая, что он прекратится, но этого не произошло. Только сейчас она вспомнила, что рядом с ней был ребенок.

В ней поднялась волна новых чувств. Их было уже легче определить. Ненависть. Если бы не этот ребенок, она не попала бы в неприятности. Ее муж был бы здесь, а они — кто бы они ни были — не преследовали бы ее. Не преследовали их. Ребенок. Во всем этом была только его вина.

Она встала и подошла к ржавой ванночке. Замерла над крошечным пищащим существом. Сквозь застилавшие глаза слезы посмотрела на него твердым взглядом.

Он крикнул. Она крикнула в ответ. Он крикнул громче. Эстер закричала еще оглушительнее. Что бы она ни делала, он не замолкал.

Тогда она нагнулась, вытащила ребенка из колыбели и, подняв на уровень лица, снова закричала на него. Рот ее широко открылся, словно она готова была проглотить его. Так они кричали и кричали…

Наконец ребенок замолчал. Эстер была удивлена. Она огляделась по сторонам, все еще не веря своей удаче. Но он и в самом деле перестал вопить. Она улыбнулась про себя. Такого в книжках о воспитании детей не было. Она сама это придумала.

Довольная собой, она положила ребенка обратно в кроватку. Но темное чувство вернулось. Ее муж отсутствовал. Они придут и за ней.

Она пыталась не сдаваться. Она должна держать себя в руках, должна думать. Должна что-то делать.

Она снова посмотрела на ребенка, едва сдерживая поднимавшуюся ненависть и горячее желание обвинить его во всех бедах. Потому что во всем был виноват этот ребенок. Она была уверена. Так подсказывала бушевавшая в ней злость.

Его можно убить. Она могла бы это сделать. Обхватить руками за его шею и сдавить. Даже не придется делать это слишком сильно, он еще совсем маленький. Косточки сразу треснут, как прутики для растопки печи. Совсем просто.

Она взялась грубыми, мозолистыми руками за его гладкую шейку.

Он смотрел на нее. Живой и славный. Большие голубые глаза. Круглое, еще не сформировавшееся личико.