— Не знаю. Нет. Пожалуй, знаю. — Ее лежащие на столе руки начали дрожать. — Я…

Она опустила голову, и упавшие волосы полностью закрыли ее лицо.

Фил ждал. Софи уже достигла стадии, которая часто наступает в подобного рода допросах. Независимо от того, что сделали эти люди или что сделали с ними, им хочется излить душу. Высказаться открыто. Снять камень с души. Не заботясь больше о судьбе ноши, которую теперь придется нести тому, кто их выслушивает.

Но только не в этот раз. Фил сейчас мог думать только об одном — о том, что эта женщина сделала с Клейтоном.

Она продолжала:

— Он…

Голос Фила стал еще тише, превратившись почти в шепот.

— Вы забеременели от него.

Не поднимая головы, она кивнула. И волосы ее качнулись вперед и назад.

— А потом… — В осторожных интонациях Фила звучало сострадание. — У вас… был ребенок?

Она покачала головой.

— Я… Он умер. Прямо во мне. Я была… недостаточно сильной, как он сказал…

Фил чувствовал, как в нем закипают злость и смятение. «Софи делала ужасные вещи, — подумал он, — но все это не происходит в вакууме. Кто-то сформировал ее, сделал ее способной на это. И этот человек был настоящим чудовищем».

Фил не мог позволить себе сочувствие, независимо от того, что сделали с ней. Во время допроса он вообще не должен испытывать никаких чувств. Поэтому он снова надел на лицо профессиональную маску.

— Вы потеряли ребенка.

Она кивнула.

— А что произошло потом?

— С меня было достаточно. Я достала какие-то таблетки. Попыталась принять их все… — Плечи ее задрожали, дыхание стало прерывистым, слова начали перемежаться с всхлипываниями. — Хестон нашел меня. Сунул мне в горло пальцы… Остановил меня… Думаю, он спас мне жизнь. Потом мы разговаривали с ним. — Она подняла голову. На щеках остались следы слез, глаза были красными. — И я поняла, что должна убежать. Потому что я подумала: что со мной еще может произойти плохого? Ничего. Все самое худшее уже случилось. Поэтому я… я почувствовала себя сильной. Как будто… как будто я заново родилась. Я сказала Хестону… сказала, что должна убежать. А он сказал, что поможет мне в этом.

— Почему он не убежал вместе с вами?

— Потому что… потому что кто-то должен был остаться. Присматривать за отцом. — Она сказала это как нечто само собой разумеющееся.