— Я вытащил твою костлявую задницу из лагеря для интернированных, когда ты весил сорок восемь килограммов. За тобой должок.
— Спасибо, Фрэнк, но я думаю, что расквитался с тобой сполна.
Коннор задумался и наконец сказал:
— Могу предложить двадцать тысяч.
— Фрэнк, тебе пора.
Коннор попробовал притянуть боснийца к себе, но лишь уронил бокал с виски, пролив его содержимое на щегольской смокинг Данко.
— Да ты, скорее всего, даже знаешь, о ком идет речь, — не сдавался Коннор. — Это Эмма Рэнсом. Помнишь такую?
— Нет, Фрэнк. Никого и ничего я не помню. Ты сам нас этому учил. — Данко поднял руку, и через секунду рядом с их столиком уже стояли двое портье. — Отведите мистера Коннора вниз, — приказал он, — и возьмите ему такси.
— Я еще не закончил играть, ты, неблагодарная славянская свинья!
— Вам пора уходить.
Коннор разъяренно вскочил, и один из портье схватил его за плечи. Коннор вырвался и собрал фишки. Выходя, он запустил в Данко одной, стоимостью пятьсот фунтов.
Но промахнулся.
47
47
Будут проблемы. Эмма поняла это с первого взгляда.
Компания арабских отморозков вышла из-за угла и направилась ей навстречу, свистя и выкрикивая оскорбления.
— Эй, девочка, будь осторожней! — закричал один из них по-арабски. — Негоже белой дамочке гулять тут совсем одной.
— Может, ей нужен защитник, — добавил другой. — Настоящий мужчина.
— Сучка! — крикнул третий, словно подводя черту разговору.
Всего их было шестеро. Парни, одетые в шмотки, типичные для городской французской молодежи, которая не в ладах с законом: мешковатые штаны, огромные спортивные кофты не по размеру, золотые цепи. Свернуть некуда, убежать тоже. Эмма разозлилась. Ей не хотелось ни с кем связываться. Особенно теперь, когда на нее накатило. Сегодня даже самая дружелюбная улыбка выводила ее из себя, не говоря уж об этой своре недоделанных террористов. Она мысленно посылала подальше ребят из «штаба». Надо ж додуматься: устроить явочную квартиру в