Крилл кивнул.

Так же медленно, но с большим нажимом Фридрих продолжал:

— Это составляет две тысячи восемьсот долларов. Давайте округлим до трех тысяч. Это покроет случайные расходы. Транспорт, ну и все прочее. Идет?

Он подождал, но Крилл не сказал ни слова, и он воспринял это как знак согласия.

— Тогда я вас покидаю, чтобы вы насладились вашей выпивкой в полном покое. Доброй ночи, доктор Крилл. Я получил большое удовольствие от делового общения с вами. — С этими словами Фридрих повернулся и пошел прочь с поляны; затем донесся звук отъезжающего «джипа».

Только тогда, не раньше, Крилл сделал первый долгий глоток, согревший его пищевод и желудок. Потом он прикрыл глаза, хрустнул суставами и медленно подвигал ими. Сейчас больше чем когда-либо ему необходимо было напиться. Он открыл глаза и сделал еще один глоток; грубый спирт резал желудок, как кинжал палача. Но сегодня алкоголь не сразу ослабил страх и развеял ощущение, что он погано справился с этим делом. Нужно было показать свою власть Фридриху — поставить его на место, как он всегда поступал со своими подчиненными. А вместо этого позволил какому-то ничтожеству взять верх. Чем больше он думал об этом, тем сильнее распалялась его ярость.

Он уселся на землю и принялся глотать виски, даже не давая себе труда стереть струйку, стекавшую по подбородку. И в конце концов страх стал уходить. Скоро уже не осталось ничего, кроме унылой пустоты — алкоголь притупил все чувства.

Бутылка была почти пуста, когда он заметил далеко за озером движущийся по небу свет. Ему потребовалось какое-то время, чтобы распознать сигнальные огни самолета. Он прикинул, кто мог летать здесь среди ночи.

Потом, уже гораздо ближе, он заметил мерцание на склоне вулкана, как раз под вершиной. На его глазах мерцание отделилось от горы и начало двигаться над озером гораздо быстрее, чем сигнальные огни — бесшумной красивой дугой, а потом рухнуло в воду. Он уставился на вулкан, не веря своим глазам и ушам.

Потом встал и подошел к озеру. Водная поверхность, еще секунду назад ровная, как в стоячей луже, заволновалась. На берег накатила волна, и ему пришлось быстро отступить, чтобы не намочить ноги. За все время, что он приходил сюда, он никогда не видел такой волны.

В воздухе ощущался едкий запах лавы. Чтобы поднять такую волну и вонь, то, что вылетело из вулкана, должно было быть просто гигантским. Ну и какая к черту разница? Волноваться совершенно не о чем, не переставал твердить Ромер. И черт с ним, с Ромером. Черт с ними со всеми, кроме Фридриха. Этот Фридрих Краут будет снабжать его тем единственным, что имеет хоть какое-то значение.