— То, что вы замешаны в очень грязном деле!

Мадам снова напряглась.

— Это сказал ваш дружок-репортер?

— Да. И именно это он собирается опубликовать.

— Как это упрощенно, — вздохнула Мадам. — Впрочем, полагаю, смысл его работы и состоит в том, чтобы никогда не рассматривать ситуацию во всей ее сложности. А если бы вы сделали это, то наверняка взглянули бы на вещи иначе и не стали шпионить для этого репортера.

Анна ощутила громадное облегчение. Мадам поверила в существование репортера. Теперь блеф требовал перейти в нападение.

— Вы хотите сказать, что вам все позволено? Даже играть роль Бога? Решать, кому умирать, чтобы другие смогли жить? Вы ничем не отличаетесь от Менгеля и всех его последователей. Вы же разрушаете основную систему ценностей, которая отличает медицину от всего остального. Благодаря которой все, кто занимается медициной, отличаются от других. Люди верят врачам. А то, что вы делаете, наносит страшный удар по этой вере. Вы же не спрашиваете ничьего согласия. То, что вы делаете, враждебно любым человеческим представлениям об этике, вообще любой морали. Вы все здесь замазаны грязью.

Мадам рассмеялась — не совсем естественно, так во всяком случае показалось Анне.

— Как плохо вы ухватываете суть, Анна. Тут следует вести речь не об этике, а о трагедии. А трагедия — это неспособность общества обеспечить достаточным количеством подходящих органов тех, кто — да-да — действительно заслуживает их. А вместо этого сохраняется жизнь множеству таких, кто не приносит никакой пользы.

— Значит, вы так расцениваете всех тех людей, которых искромсали ваши мясники ради их органов? Как совершенно бесполезных? Но ведь многие были молоды, у них впереди была вся жизнь!

Сохраняя полное самообладание, Мадам ответила:

— Но вы опять-таки не обдумали все как следует. Те люди могли принести пользу обществу на более поздней стадии своих жизней, а могли и не принести. С другой стороны, те, кто получил их органы, уже проявили себя и доказали свою полезность. Дать им право на продление жизни — значит, подтвердить, что они будут продолжать приносить пользу.

— Кто же эти люди?

Мадам покачала головой.

— Боюсь, вам они пришлись бы не по душе, Анна. Но такие вещи всегда относительны.

— Я не стану спорить с вами об этике.

Мадам снова вздохнула.

— Жаль. Было бы интересно узнать ваши взгляды, какими бы инфантильными они ни оказались. Нет сомнений, они похожи на ту чушь, которую собирается написать этот репортер.

Анна умудрилась усилить ярость в своем голосе.