Бумаги быстро подписали, после чего в ознаменование этого события разлили по бокалам рейнвейн, и все присутствующие сделали по глотку. Омочив губы в вине, Шпеер мысленно поблагодарил за свои достижения Карлоса Альберта Моралеса — дурня, считавшего, что человек, промышляющий наркотиками, может быть одновременно и респектабельным джентльменом, и обнаружившего ошибку слишком поздно даже для того, чтобы спасти собственную жизнь.

Адвокаты вскоре удалились, получив причитающуюся им плату, и отправились к другим клиентам, после чего Фредди повел Шпеера по мраморной лестнице в свой офис. Там он вежливо предложил Генриху опуститься на стул, стоявший у его рабочего стола эпохи Людовика XIII, но Шпеер улыбнулся и покачал головой. Он сделает это завтра. Теперь же ему хотелось смотреть на праздник жизни, разворачивавшийся перед окнами офиса в парке Хофгартен, сердце Мюнхена. Шпеер знал, что это зрелище станет для него отрадой на все годы, которые ему суждено здесь провести.

На другой стороне океана, в городе Нью-Йорк, бухгалтеры и эксперты по документам из ФБР и финансовой полиции изучали записи банкира. Пройдет совсем немного времени, и они, добыв необходимую информацию с жестких дисков, выйдут на клиентов Салазара.

Но одну вещь им найти не удалось — список из сорока шести счетов на подставных лиц, или «призраков», открытых во многих подразделениях швейцарских банков от берегов Женевского озера до перевала Сен-Готар. В общей сложности на них находилось сто двадцать миллионов долларов, каковые деньги их реальные владельцы так никогда и не получили.

К тому времени, когда полицейские и эксперты закончили обыск на фирме «Салазар и К°», в Швейцарии было два часа ночи и все цюрихские банкиры давно спали.

Когда в последний понедельник февраля началась деловая жизнь, фунт стоил два и девятнадцать сотых швейцарского франка. Доктор Ульм заработал для своего банка в течение шестнадцати дней почти двести миллионов долларов, каковое известие его коллеги из наблюдательного совета встретили аплодисментами. Аплодировали в основном себе — за то что выбрали его в свое время председателем. Когда доктор Ульм чуть позже вновь был переизбран и опять воссел в своем кабинете, многие крупные чиновники и официальные лица нанесли ему визит, чтобы поздравить. Между тем председателя правления искренне удивляло то обстоятельство, что Клейтон, ставший после своей финансовой операции на сорок миллионов долларов богаче, не торопился документально зафиксировать этот факт. И Ульм велел Аккерману отслеживать его дальнейшие шаги, но себе позволил немного расслабиться и отправился со своей женой на недельку в Санкт-Мориц.