— Джулия? Джулия…

Ответа не последовало. Напарница Сюзанны по заключению снова ускользнула от нее.

Сюзанна уже не знала, день сейчас или ночь, не понимала, как долго она здесь находится. Она попыталась считать, вести отсчет от того момента, когда ее выводили и дали банку с едой, пыталась придать времени какую-то структуру, но это не срабатывало. Ее счет то замедлялся, то ускорялся. Она несколько раз сбивалась, называя одни и те же цифры по два, а то и по три раза. Иногда она забывала считать, и ее мысли уплывали. Случалось, что она засыпала, как это бывает, когда бессонной ночью начинаешь считать овечек. Чувство времени полностью пропало.

И даже ее паника и злость как-то ослабели. На их месте возникло унылое признание своего положения. Тело перешло в какое-то бессознательное состояние, отключив все, за исключением основных систем поддержания жизни. Даже ее способность что-то представлять себе и мечтать исчезла. Она просто лежала здесь, погруженная в безразличное небытие.

— Джулия… Джулия…

Сюзанна все еще надеялась, что та ответит ей. У нее был к ней вопрос. Но она уже сомневалась, что получит на него ответ. Она просто повторяла это имя, как бы по привычке, в соответствии с быстро установившимся ритуалом. А может, если бы она смогла выработать такой же режим сна, как у Джулии, это могло бы помочь им как-то синхронизироваться.

— Да…

Она ответила. Сердце Сюзанны забилось чаще.

— Что ты хочешь?

Голос Джулии звучал вяло, словно она только что очнулась от глубокого сна.

— Я тут думала, — сказала Сюзанна. — Ты ведь Джулия, верно?

— Да.

— Случайно, не Джулия Миллер?

Наступила тишина. Наконец она ответила:

— Откуда… откуда ты узнала, как меня зовут?

— Ты пропала. Это было во всех новостях. Полиция несколько дней допрашивала всех в нашем крыле.

— В крыле?

— В крыле Гейнсборо.

— Но… — Голос Джулии звучал уже оживленно и настойчиво. — Откуда ты это знаешь?

— Мне кажется, что мы с тобой знакомы. Я Сюзанна. Я работаю там логопедом.