— Достаточно хорошая, чтобы выдвинуть обвинение?

— Честно? Я не хочу обличать его. Иногда, Корсак, делать свою работу означает, что мне придется неправильно поступить.

Корсак рассмеялся.

— Нельзя допустить, чтобы доктор Айлз услышала, как ты говоришь подобные вещи.

— Да, она бы не поняла, — согласилась Джейн. Маура принимала лишь факты, и эти факты несколько дней назад привели офицера Уэйна Граффа к тюремному заключению. Да или нет, черное или белое, для Мауры линия всегда была идеально ясной. Но чем дольше Джейн была копом, тем меньше понимала, где именно проходила эта линия между правильным и неправильным.

Она подцепила салат и отправила его себе в рот.

— Итак, что с тобой случилось? О чем ты хотел со мной поговорить?

Он вздохнул и отложил вилку. Очень немногие вещи, помимо пустой тарелки могут заставить Винса Корсака отложить его вилку.

— Ты знаешь, что я люблю твою маму, — сказал он.

— Ага, думаю, эту часть я уже уяснила.

— Я имею в виду, что по-настоящему люблю ее. Она веселая, умная и сексуальная.

— Здесь, я считаю, можно остановиться. — Она опустила вилку. — Просто скажи мне, что происходит.

— Все, чего я хочу — это жениться на ней.

— И она уже ответила «да». Так что еще?

— Проблема в твоем брате. Он звонит по три раза на дню, пытаясь отговорить ее от этого. Совершенно ясно, что он презирает меня.

— Фрэнки не нравятся любые перемены.

— Он очень расстраивает ее, и сейчас она подумывает, чтобы отменить свадьбу, лишь бы он оставался доволен. — Его глубокий вздох ближе к концу почти сорвался до хныканья, и она отвернулась, разглядывая зал через проход кабинки. Малыш в высоком креслице взглянул на Корсака и зарыдал. Мать выстрелила в Винса злобным взглядом и взяла ребенка на руки. Бедный Корсак, достаточно невзрачный, чтобы напугать маленького ребенка, который не мог увидеть разницы между его грубой внешней оболочкой и добрым сердцем внутри. Но ее мама видела. И она заслуживает хорошего мужчину вроде него.

— Все нормально, — сказала она, — я поговорю с Фрэнки.