От облегчения у меня едва не подкосились ноги. Я опустилась на колени и поцеловала ее кольцо. Мне не хотелось повторять с ней ту ошибку, что я совершила в отношении Джанни, Сесилии и падре Порталупи. Я хотела, чтобы она знала: мне нужна ее помощь и она заслужила мое безусловное доверие.
Мой новый брат знает о том, что я калека? Такой была моя первая мысль, когда я, хромая, вошла в узкую комнату, перегороженную решеткой, под аккомпанемент громкой музыки, доносившейся из канцелярии
Фернандо уже стоял у решетки, вцепившись руками в железные прутья.
— Сестра? Марчелла? — Душившие его слезы тихо капали на металлическую преграду.
Я вглядывалась в лицо юноши, видя на нем полузабытое любящее выражение, с которым когда-то смотрел на меня отец. Говорить я не могла.
— Марчелла, — со священным трепетом в голосе прошептал он, — или я должен называть тебя сестра Констанция?
По-испански он говорил с акцентом Нового Света, но я уже научилась понимать местный диалект. Я ощутила на себе взгляд
— Меня зовут сестра Констанция, Фернандо. Я очень рада познакомиться с тобой.
При этих словах он громко разрыдался. Я стояла в шаге от решетки и смотрела, как содрогаются его плечи. Мне очень хотелось протянуть руку и коснуться его тонких изящных пальцев. Но я знала, как много зависит от моей выдержки.
— Должно быть, наш отец очень любил тебя, — успокаивающе проговорила я. — Он бы гордился тобой, если бы узнал, как ты заботишься о своей матери. Здесь, в монастыре, я слышу о тебе только хорошее.
Он всхлипнул:
— А там, в городе… все только и говорят о тех ужасных мучениях, которым подверг тебя этот
— Ш-ш, тише. — Я склонила голову в сторону решетки, из-за которой в свете ламп поблескивали всепонимающие глаза
— Я хотел сказать… Я имел в виду, сестра, что ты была та одинока в этом мире, и я хочу, мы с мамой хотим, чтобы ты знала — ты больше не одинока. Мы хотим, чтобы ты знала — мы уже полюбили тебя.