Когда Надиан очнулась, ее по-прежнему окружала темнота Но пространство вокруг ощутимо сузилось. Ее спина прижималась к какой-то стенке, колени упирались в подбородок, руки обхватывали щиколотки, а голова была зажата в тиски. Она была словно эмбрион, заспиртованный в слишком тесной банке. Но больше всего ее мучила боль во рту. Словно он был набит раскаленными углями. Она попыталась их выплюнуть, но ничего не вышло. Тогда она закричала, но не издала ни малейшего звука. Язык болел. Язык пылал. Язык был отрезан.

В панике Надиан попыталась вырваться из своего узилища. И это крайнее напряжение всех сил позволило ей немного отклонить голову и различить над собой кружок света. Только тогда она осознала весь ужас своего положения.

Ее засунули в глиняный кувшин.

121

121

Они долго шагали к краю кратера. Сюзан демонстрировала невероятную энергию. Еще одна общая черта с исчезнувшими женщинами. Когда они выбрались наверх, панорама растворилась в ночи. Было сухо и тепло. Укрытая темнотой от глаз Натана, Сюзан почувствовала себя комфортнее. Они быстро спустились по склону, заметив внизу гостиницу для посетителей заповедника. Прежде чем войти, Сюзан снова закрыла лицо. Лежавший на кушетке портье протер глаза и заявил, что все номера заняты. Сюзан достала золотую кредитную карточку и потребовала апартаменты. Натан удержал ее руку. Если она расплатится по этой карте, ее засекут.

– Не беспокойтесь, – сказала она.

Через пять минут они оказались в роскошном номере в колониальном стиле, украшенном канделябрами, потолочными вентиляторами, африканскими древностями, буйволовыми рогами. Перед незажженным камином лежала львиная шкура. Не хватало только ружья над очагом. Три огромных окна, обрамленных драпировками, предлагали вид, от которого на заре наверняка захватывало дух.

– Зачем так рисковать? – спросил Натан.

– Я еще никогда не пользовалась этой кредиткой. Она принадлежит другу, а сам счет открыт в Панаме.

– Те, кто на вас охотится, без труда обнаружат связь между кредиткой вашего друга и вами. Как его зовут?

– Не могу сказать. Даже вам.

– Вам придется сказать мне не только это. Иначе я ничем не смогу помочь.

Вместо ответа она направилась в ванную, разматывая на ходу свой шарф. Но дверь до конца не закрыла – верный знак, что ей было страшно оставаться одной. Почти половина лица Сюзан была изуродована. Кожа с правой щеки и части челюсти была содрана. Из огромной, наспех зашитой раны сочился гной. За время их долгой ходьбы через кратер она все-таки проговорилась:

– Я живу в Лондоне и делаю то же самое, что и Эзиан.