Милое личико было обращено ко мне, светлые глаза искрились весельем. Чертовски хорошо она знала свое дело.

Я проглотила слюну и задала вопрос, который должна была задать:

— За что ты на меня сердишься?

Она склонила голову набок. Не будь она забрызгана кровью, она была бы очень симпатичной.

— Может ли быть, что она не знает? — Она повернулась к Бурхарду. — Как ты думаешь, мой друг? Может она не знать?

Он расправил плечи и произнес:

— Я думаю, что это возможно.

— Ах, какой озорник этот Жан-Клод! Поставить вторую метку ни о чем не подозревающей смертной!

Я стояла неподвижно. Я вспомнила синие огненные глаза на лестнице, голос Жан-Клода у меня в голове. Да, я подозревала это, но еще не знала, что это значит.

— Что значит вторая метка?

Она облизнула губы, мягко, как котенок.

— Объясним ей, Бурхард? Надо ли ей рассказать, что мы знаем?

— Если она воистину не знает, госпожа, наш долг ее просветить, — ответил он.

— Да, — сказала она и скользнула обратно к креслу. — Бурхард, скажи ей, сколько тебе лет.

— Мне шестьсот три года от роду.

Я посмотрела в его гладкое лицо и покачала головой.

— Но вы не вампир, вы человек.

— Я получил четвертую метку и буду жить до тех пор, пока буду нужен моей госпоже.

— Нет. Жан-Клод не сделал бы этого со мной, — сказала я.

Николаос чуть развела ручками.