На это он снова кивает. Думает, что двадцать тысяч — это не так много, чтобы сидеть ради них связанным, но это лучше, чем быть связанным, а потом застреленным. Двадцать тысяч — это много денег за ничегонеделанье. Эта часть плана ему нравится. Я знал, что понравится.

45

45

— Я не хочу, чтобы кто-то погиб, — начинает Боб, как будто он действительно этого не хочет и как будто мне есть до этого какое-то дело. Гибель людей — не первостепенный фактор ни для него, ни для меня. Первостепенный фактор — Даниэла Уолкер.

Я облокачиваюсь на локоть. Если бы я курил, сейчас самое время закурить дорогую сигарету. Если бы я был героем-злодеем, сейчас самое время начать поглаживать свою белую персидскую кошку. Но я просто чистильщик, и у меня даже рыбок нет, чтобы их покормить. Среднестатистический обычный Джо. Если бы у меня была с собой швабра, я бы начал сейчас ею помахивать. Если бы у меня было мое металлическое ведро, я мог бы начать выбивать на нем какой-нибудь ритм. Все, что я могу сделать, это снова и снова вертеть в руках нож, глядя, как он смотрит на лезвие.

— Да ладно, Боб, ты же ведь убивал. Не понимаю, почему тебя беспокоит, если умрет кто-нибудь еще.

— Я никого не убивал.

Я отрицательно вожу пальцем туда-сюда.

— Нет-нет-нет. Я сказал, не врать. Ты помнишь, что произойдет, если ты соврешь?

Он кивает. Он помнит.

— Хорошо. Я знаю пару способов, как это можно будет сделать, — говорю я, залезая в портфель и роясь в нем. — Могу начать использовать вот это, — я вынимаю острые садовые ножницы, — на твоих пальцах. За каждый ответ, который мне не понравится, я начну отнимать по пальцу.

Вообще-то я не собираюсь этого делать. Я не стану отнимать у него пальцы, но пока он верит в то, что буду, это неважно. Смотрю на его лицо, пока он изучает садовые ножницы. Совсем нетрудно представить, как они охватывают один из его пальцев, как лезвия вспарывают плоть и как мало мне понадобится усилий, чтобы переломить ему кость. В воображении он уже видит, как все его пальцы валяются на полу, под стулом.

Я на это способен. И Мелисса тоже была бы способна. И он тоже.

Каждый из нас троих уже убивал.

— Ты ведь убил ее, правда?

Боб кивает.

— Можешь сказать почему?

Он пожимает плечами:

— Точно не знаю.

Не слишком подробный ответ, но я верю, что это правда — по крайней мере, та правда, которую он осознает.