— Ты о том, что он заменил меня на посту пресс-секретаря? — спросила Татьяна.

— Если бы, — вздохнул Макс. — Ты решила не мучить себя новостями?

Татьяна кивнула. Макс перечислил ей новые должности Костылева.

— «Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть», — пробормотала она классическую цитату вождя.

— Именно так. Правда, для него главным кумиром оказался не Сталин. Но это впереди. Во-первых, все началось с одного задушевного разговора в январе. Мы немножечко спелись: один возраст, одни любимые группы и альбомы, одни игры. Как говорил Макаревич, росли на одних букварях. Вот только одна проблема нашего звездного мальчика: он не умеет пить. Не понятно, как с такой проблемой дорос до генерала. Так вот, мы посидели, я, без всякой дурной мысли, влил в него лишний литр пива и получил незапланированную откровенность.

— А именно?

— Он начал продвигать свои любимые исторические теории. Насчет того, что революции пожирают своих детей, и этот процесс лучше не наблюдать, а в нем участвовать и возглавить. Дескать, Столбову, если хочет остаться вождем, придется убрать всех, кто вместе с ним шел к власти. В первую очередь — афганцев, вроде Батяни. Если этого не сделает, его сметет какой-нибудь демагог из народа. Единственное средство для Столбова выжить — стать грозным царем, который так двинул по боярам, что и народ его испугался и зауважал. И тот, кто будет в этом процессе верным помощником и координатором, станет, как Малюта Скуратов, верным царским псом и слугой. Мне эта шизовая затея сразу не понравилась, я хоть историю плохо знаю, но помню, что Малюта был один, а нас — двое. Если я соглашусь, мы пост Малюты разыграем в «контр-страйк». Или он уже придумал, кому быть Малютой, а кому — Малюте сапоги чистить?

— И как же он решил сделать из Миши грозного царя? — с улыбкой спросила Таня, хотя чувствовала — боль возвращается.

— Очень просто: тайно сливать информацию о боярских грешках, причем, конечно, грешках реальных, как в моем случае. А явно — оказывать полезные информационные услуги. Чужой авторитет подтачивать, свой — поднимать. И потом, когда бояре его предадут, оказаться единственным верным и полезным. Занять верхнюю ступеньку возле трона и никого не подпускать. Когда царь — грозный, а Малюта — умный, никто на эту ступеньку не покусится, опасно. Для этого, кстати, предлагал и смертную казнь вернуть, и границы закрыть. Короче, поиграть в игрушку «Великое царство».

— И что ты ему ответил?

— Да я к тому времени два литра в себя вкачал, не очень хорошо помню. Вроде того, что я такой разгильдяй, что мне невыгодно делать из Столбова грозного царя. Он же сам меня отправит на собачий корм, за раздолбайство.