— Что там?

— Да спина болит — и тут и там, — взялся он с обеих сторон над седалищем, затем спустился ладонями к паху. — Просто режет. Знаешь, закинь-ка меня в больницу и езжай. Отзвонись только Картрайту. Скажи, что ветеринар его не нужен и что ты высадил меня возле отделения экстренной помощи.

Лицо у отца стало белым как мел, он весь дрожал.

— Мы почти приехали, пап. Потерпи малость.

— Я там не задержусь, — сказал он и прикрыл глаза. — Насколько я понимаю, я был единственным орудием воздействия на тебя, так что, если я выйду из игры, ты сможешь его урыть, причем без всяких сделок. Я от них сбежал. Решил: или выберусь оттуда, или умру при попытке бегства. Хотя по большому счету разницы никакой.

— Для меня есть разница. Так как тебе удалось сбежать?

Он пошарил в кармане и показал мне зуб — окровавленный клык. Я невольно глянул ему в рот — зуб был явно не отцовский.

— Еще помню кое-какие приемчики. Хорошая новость в том, Майк, что он очень боится этого конверта. Я думаю, на свете много людей, что хотели бы на нем отыграться, но ни у кого нет для этого ни единого средства.

— Так у меня тоже нет, пап. Улика сгорела. Так что я все профукал, вышел с пустыми руками.

— Да брось, это неважно, — отмахнулся отец. — Генри-то думает: она у тебя.

Недавние избиения лишь утвердили его в этом.

Я подрулил к больнице, крикнул санитарок в дверях отделения экстренной помощи. Одна взглянула на отца — и в минуту его уложили на носилки. Я засеменил рядом.

— Пап, тебе все же не следовало это делать.

Фактически он отдал себя в руки Генри, чтобы меня спасти.

— Старая скрипка, — улыбнулся он.

Ну да, все та же разводка: пожертвуй чем-то малоценным ради большого куша.

— Нет, пап, это не совсем то. Тебе не следовало себя сдавать, это слишком дорогая цена.

— Ты бы тоже это сделал ради своей семьи.

Он положил ладонь на мою руку и держал так, пока его оформляли в больницу. Его слова и беспрестанно звонящие в приемном покое телефоны напомнили мне то, о чем я уже успел догадаться. Он пожертвовал собой ради меня точно так же, как когда-то прикрыл собой маму.

В моей памяти отчетливо засела та ночь, когда его арестовали за взлом и проникновение в тот злополучный дом в Пэлисейде. Множество раз я прокручивал в голове каждую деталь, пытаясь нащупать логику событий. Насколько я знаю, никто отца по телефону никуда не вызывал. Да и судя по тому, что говорилось на суде, в том доме и телефона-то не было. И мама вернулась домой как минимум за час до того, как отец отправился, как он мне сказал, «на бейсбольный матч».