— Не надо. Меня там нет.

— А где вы?

— В опере. Увидимся вечером.

Она повесила трубку. Лука сидел совершенно ошеломленный. В опере? Он сжимал руль побелевшими пальцами, полный бессильной ярости, ревности и подозрений. Почему она ушла с этим мужчиной? Кто он такой? Ее любовник?

Когда Лука обдумал все до конца, на него снизошло ледяное спокойствие. Ничего, он делом докажет Софии, кто самый важный человек в ее жизни!

Он развернул машину и поехал обратно, к бывшему складу, в котором теперь размещалась модельная фирма Нино Фабио.

Пытаясь связаться с Пирелли, Анкора сначала позвонил на его миланскую квартиру, потом в полицейское управление Милана. Там его не видели с утра и предполагали, что он на обратном пути в Палермо.

Анкора повесил трубку и стал печатать краткий отчет о трупе, найденном на многоэтажной автостоянке. Убитый был опознан как Джозеф Рокко, известный мафиозо, член семейства Корлеоне.

Смерть наступила больше суток назад в результате удара по голове. На шее были обнаружены рваные раны, нанесенные пока не установленным предметом.

Однако ружье, без сомнения, было именно то, которое они искали: трость с набалдашником в виде лошадиной головы разбиралась на три отдельные части, а в собранном виде превращалась в огнестрельное оружие, рассчитанное на одну пулю. Труп Рокко был одет, но брюки были спущены к лодыжкам, а в заднем проходе торчала эта самая трость. Анкора пока не знал, есть ли на ружье отпечатки пальцев.

Оперный зал был полон. В тот вечер давали «Риголетто», и Пирелли восторженно внимал музыке. София сидела в темноте, спрашивая себя, зачем она вообще сюда пришла. Это какое-то безумие! Странно, что она согласилась выпить с ним кофе, не говоря уж о совместном походе в театр. Чем больше она думала над этим, тем сильнее ощущала нелепость своего положения. Джонни сейчас, наверное, уже на полпути к дому… Она начала прикидывать, как ей лучше добраться до Рима, и в голове у нее застучало. Она обернулась к Пирелли.

В эту минуту он тоже обернулся к ней и улыбнулся. Они сидели, соприкасаясь плечами, и его близость вызывала в ней удивительное чувство приятного умиротворения.

— Мне надо идти… А вы, пожалуйста, оставайтесь.

Пирелли встал и пошел за ней по ряду. В фойе он спросил, что случилось.

— Нет-нет, ничего не случилось, просто мне надо ехать домой. Я сделала глупость, решив остаться. Простите. Идите в зал, прошу вас.

Удрученный, он тем не менее взял ее под руку, и они вышли на улицу. София вновь ощутила приятный покой. Высвободив руку, она накинула шубку.

— Холодно…

Пирелли не знал, что сделать, что сказать.