— Что же?
— Если этот человек вернется, позвони мне на мобильник и не выключай, чтобы я слышала ваш разговор. Тогда я буду знать, где он находится, и смогу руководить операцией по его захвату, когда он выйдет из церкви.
Майкл Маккин, священник, утративший всякую веру, увидел, как на горизонте затеплилась надежда.
— Но этот человек, когда возьмете его, потом все раскроет.
— А кто ему поверит, тем более если мы с тобой будем все отрицать? У меня есть свидетельница, которая видела его в зеленой куртке, и я смогу приписать всю заслугу ей. Ты останешься чистым.
Преподобный промолчал, обдумывая предложение, как будто Вивьен, стоя перед ним, протягивала ему яблоко.
— Не знаю, Вивьен. Я уже ничего не знаю.
Она положила руки ему на предплечья и крепко сжала:
— Майкл, не я же должна читать тебе нравоучения. За всю жизнь я редко бывала в церкви. Но в одном уверена. Ты спасешь от смерти множество людей, и тот Христос, который умер на кресте ради спасения мира, не сможет не простить тебя.
Ответ прозвучал после короткого молчания, длившегося вечность, в которую священник призывал верить:
— Хорошо. Я сделаю это.
Вивьен испытала благодарность и облегчение и с трудом удержалась, чтобы не обнять Маккина, который еще никогда не был так близок к людям, как в этот момент, когда полагал, будто его душа отдалилась от Бога.
— Давай теперь пойдем в сад. Мне ужасно хочется повидать племянницу.
— Сейчас ребята будут обедать. Хочешь побыть с ними?
Только тут Вивьен поняла, что голодна. Оптимизм расслабил желудок.
— С большим удовольствием. Кухня миссис Карраро всегда заслуживает того, чтобы воздать ей должное.
Не сказав больше ни слова, они вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.
Спустя несколько секунд из-за ширмы появился Джон Кортиген. Он постоял некоторое время, глядя на дверь, нахмурившись, на глазах блеснули слезы.
Он опустился на кушетку и, словно жест этот стоил ему огромного труда, закрыл лицо руками.