Она посмотрела мне в глаза.
— Остались.
— Среди них было первое фолио?
— Не первоиздание. Раннее факсимиле.
«То самое, что послала ему Офелия, сомнений нет». Меня снова бросило в жар.
— Вы его видели?
— Не только видела, но и купила.
Я вскочила из кресла.
— Купили? И оно все это время было у вас? Почему же вы не сказали? — Я схватилась за голову. Мальчишеский «ежик» непривычно колол пальцы.
— Ты не спрашивала.
— Я…
— Тебя интересовали документы, — сухо сказала Атенаида, — и ты их увидела. Про книги разговора не было, хотя я и упоминала о них. — Она сложила руки на груди. — Я — коллекционер, Катарина. В таких делах не грех проявить осторожность. И я умею заглаживать вину. Мы на всех парах мчим к разгадке. А пока не прилетели, будь добра, дочитай этот несчастный дневник!
Я больше не могла сидеть. Сердито взяла дневник и стала читать, бродя взад-вперед по кабине. Офелия была на грани истерики. Она требовала, чтобы ее отвели к Джему в дом, но никто за это не брался. Ей даже не говорили адреса. В конце концов хозяйка пансиона отправила мужа принести его книги.
Офелия сидела у себя в комнате, держа фолио — свой свадебный подарок — над пламенем свечи, раскрыв на указанной странице, когда в дверь ворвалась женщина с обесцвеченными волосами и немыслимым декольте, требуя на ломаном английском вернуть ее собственность. Книги, лежавшие на столе, она схватила в охапку, а фолио Офелия не отдала, показав ей свою подпись на форзаце: О.Ф. Гренуилл. Незнакомка побледнела.
— Может, вам и досталась его фамилия, — произнесла она тоном, задевшим Офелию до глубины души, — но любовь свою он делил со мной.
Вот так, в одночасье, ее мир рухнул. Офелия в беспамятстве вышла из дома на задний двор с садом и побрела к забору, пока не остановилась перед беседкой, плотно увитой побегами розы — уже отцветшей, хотя кое-где в гуще листьев еще виднелись засохшие белые цветы.
— Позвольте предложить вам женское общество, — произнес кто-то невидимый.