Приподнявшись на цыпочки, Эди поцеловала его в щеку.

— Будем надеяться, практическая сторона дела пройдет без запинки.

Получив распоряжения, она поднялась на крыльцо. Дверь перекосило, пришлось настойчиво дергать за ручку и напирать плечом, чтобы заставить ее раскрыться. Не обращая внимания на висящую в воздухе пыль, паутину и спертый запах плесени, Эди изучила прихожую, и ее взгляд наконец озарился при виде одинокой клюшки для гольфа, торчащей из высокого бидона для молока. Решив, что это хоть какое-то оружие, она схватила металлическую рукоятку.

Затем на ощупь прошла по темному коридору, поскольку выключатель откликнулся лишь глухим щелчком, и вскоре оказалась в убогой кухоньке. Покрытое грязью окно над мойкой давало достаточно света, чтобы убедиться: здесь уже давно безраздельно хозяйничали грызуны. Дверцы кухонных шкафов были нараспашку, коробки из-под продуктов валялись опрокинутыми. В довершение разгрома, на столе лежали разорванные пачка сахара и пакет соли, и рядом с ними высилось по маленькой белой горке.

Эди принялась торопливо выдвигать ящики в надежде наткнуться на забытый нож. К ее разочарованию, поиски не дали ничего более серьезного, чем шумовка и ржавая консервная открывалка.

Увидев на стене допотопный телефонный аппарат, она бросилась к нему и сорвала тяжелую трубку.

Проклятие! Тишина!

Когда она клала трубку на рычажки, за дверью тихо скрипнула половица.

— Неужели ты думаешь, что в брошенном доме останется работающий телефон?

Услышав этот голос с легким акцентом, Эди стремительно развернулась. Клюшка для гольфа выскользнула у нее из пальцев и с грохотом упала на деревянный пол. Сердце подскочило к самому горлу.

Напротив, держа пистолет, нацеленный ей в грудь, стоял Санчес. Его лицо и одежда были черными от копоти, из рваной раны на щеке текла кровь.

Эди застыла на месте, словно лягушка в поставленной на огонь кастрюле.

— Надежда умирает последней, — сказала она угрюмому верзиле, стараясь изобразить спокойствие, которого совсем не чувствовала, и, чтобы скрыть дрожь в руках, ухватилась за край стола.

— А где твой рыжеволосый красавец?

— Мы разделились после взрыва, — солгала Эди, понимая, что Санчес жаждет мщения: старое высказывание «око за око» приобрело новый смысл.

Со двора донесся звук захлопнувшейся автомобильной дверцы.

Склонив голову набок, Санчес пожал плечами.

— С мертвым аккумулятором машину не заведешь. Какая досада, а?

Пока он говорил, Эди медленно сместилась вбок к кучке соли, на которую уже обратила внимание.