— О, нет… — У нее с языка едва не срывается: «любимый», но она проглатывает это слово. — Я никогда не писала таких сложных холстов, и к тому же понадобилась бы натурщица для Леды и фон.

— Большую часть ты могла бы написать на пленэре. — Он не сводит с нее глаз. — Почему бы не в твоем саду? Это будет свежо и ново. А лебедя можно зарисовать в Буа-де-Болонь — ты это уже делала, и так удачно. А натурщицей можешь взять свою горничную, как и раньше.

— Это так… я не знаю. Это трудный сюжет для меня… для женщины. Разве мадам Ривьер когда-нибудь сможет его выставить?

— Это ее трудности, а не твои. — Он говорит серьезно, но с улыбкой, и глаза его ярко блестят. — Ты бы не испугалась, если бы я был рядом? Не рискнула бы? Тебе не хватит отваги? Разве нет вещей важнее, чем общественное мнение, разве не стоит пытаться и рисковать?

Минута настала: его вызов, ее паника, ее желание поднимаются у нее в груди.

— Если бы ты был рядом и помог?

— Да. Ты бы решилась?

Она заставляет себя поднять на него взгляд. Она тонет. Он догадается, что она желает его, действительно желает, хоть и старается промолчать.

— Нет, — тихо говорит она, — если бы ты был рядом, я бы не испугалась. Думаю, я ничего не боюсь. Если ты рядом.

Он удерживает ее взгляд, и ей радостно, что он не улыбается, в нем нет торжества, нет ничего от тщеславия. Скорее ей чудится, что он сдерживает слезы.

— Тогда я тебе помогу, — говорит он тихо, почти неслышно.

Она молчит и тоже глотает слезы.

Он целую минуту смотрит на нее, затем поднимает книгу.

— Хочешь послушать миф о Леде?

Глава 88 МАРЛОУ

Глава 88

МАРЛОУ

Мы поужинали за столиком рядом с баром, на открытом воздухе, где слышны были удары волн, скрытых от глаз, и видны пролетающие мимо сломанные листья кокосовых пальм. Вечерний бриз стал настоящим ветром, он так трепал пальмы, что их шелест и треск едва не перекрывали гул океана, и мне снова вспомнился «Лорд Джим». Я спросил у Мэри, что она читает, и она стала пересказывать современный роман, о котором я даже не слышал, переводной роман молодого вьетнамского автора. Я отвлекся от ее слов, заглядевшись на глаза, странно темные в свете свечи, и на тонкий абрис ее скулы. Официанты, взобравшись на табуретки, зажгли факелы в двух каменных чашах над стаканами и бутылками, и бар стал похож на алтарь, задуманный дизайнером по мотивам майя или ацтеков.

Я видел, что и Мэри думает о другом, хотя и продолжает рассказывать о лодочниках из романа, и еще я заметил, что за соседними столиками осталась всего одна пара, да еще трое детей дразнили красного ара, устроившегося на перилах в нескольких ярдах от нас. Туристы входили и выходили на ветер, молодая женщина склонилась над инвалидным креслом, говоря что-то сидящему в нем мужчине, рядом прогуливалось лощеное семейство, разглядывая низкий бирюзовый фонтан и рассерженную птицу.