— Когда Ал наконец поднялся, выглядел он ужасно и едва ворочал языком. Но, глядя мне в глаза, сказал: «Алекс, ты совершил громадную ошибку. Я хотел помочь тебе. Помочь твоей матери. Ты приехал сюда ради отца, так ведь? Своего замечательного отца. А почему бы тебе не спросить его о маленьком грязном секрете в Уэмбли?»

— Что он имел в виду?

Глаза Алекса заблестели.

— Я сел в машину, попытался успокоиться. Потом Ал начал снова. Брызгал кровью на капот, посылал меня к черту, говорил, что специально поедет посмотреть, как моего отца будут выбрасывать на улицу. А собравшись уходить, сказал: «Спроси отца о твоем брате».

— О твоем брате?

Алекс кивнул. По щекам его текли слезы.

— Я до конца выжал педаль газа и поехал прямо на него. От удара он отлетел в сторону. И я бросил его там. Когда посмотрел в зеркало, он лежал в луже. Неподвижно. Совершенно неподвижно.

47

— Куда ты уехал? — спросил я. Было почти девять часов, темно, мы находились в десяти милях от моего дома, стояли в пробке на окраине Лондона.

— Во Францию, — ответил Алекс. — Уходя из дома, я взял банковскую карточку, снял максимальную сумму, которую могли выдать, и поехал в Дувр. Машину бросил на долговременной стоянке, потом нашел капитана, согласившегося переправить меня через Ла-Манш. Паспорта у меня не было, поэтому я заплатил, сколько запросили. Чтобы пресечь разговоры.

— Чем ты занимался во Франции?

— Работал где придется, чистил туалеты, протирал столики в кафе. Везде проводил не больше трех месяцев на случай, если меня искала полиция.

— И что заставило тебя вернуться?

— Тоска по родине. В конце концов я все возненавидел в той жизни. Работа была отвратительной, места, где жил, и того хуже. Я провел там пять лет и с каждым днем мучился все больше. Поэтому нашел судно, доставившее меня обратно, и отправился повидать Майкла.

— Ты знал его раньше?

— Да, — ответил Алекс. — Он был моим другом. Хорошим. Когда я жил вместе с матерью и отцом, он работал в местной церкви. Тогда он называл себя Мэтом. Майкл Энтони Тилтон. Потом он отправился путешествовать. Когда вернулся, перевелся в восточный Лондон, и я заметил в нем некоторые перемены — он больше не говорил о своей семье и чувствовал себя неловко, когда я по-прежнему называл его Мэтом. Видимо, Эндрю менял и его, только не наркотиками, пытками и страхом. Я навещал Майкла в церкви до своего исчезновения. Последний раз перед убийством Ала.

— Ты тогда положил в коробку поздравительную открытку с днем рождения?

Алекс кивнул.

— Почему ты пошел к Майклу, когда вернулся?