Худо-бедно, несколько секунд у меня есть, пока самэц и алкаш в паре выясняют, кто кого победит. Я сосредоточился на Давидике с секачом.

Он замахнулся сверху вниз – мне удалось уйти. Секач закончил движение, врубившись в операционный стол. Давид выдернул оружие с заметным усилием. Сейчас секач опять пойдет на замах! Решающее слово за моей реакцией!

Пошел замах! Я атаковал Давида блоком, зафиксировал его руки и врезал ногой по… нижнему уровню. Секач выпал, звякнул об пол. А я добавил, скрючившемуся вурдалаку кулаком и коленом в морду.

Потом перехватил поперек, как тюк, и бросил в сторону поднимающегося самца. Они повалились все вместе, по пути опрокинув еще одну каталку с освежеванным мертвяком. Давид по сложной траектории падения задел полку с колбами, банками. И я воочию убедился, что слон в посудной лавке – не отвлеченное сравнение. Брызги, осколки, хруст, бульканье и… рычание. Давид рычал, срывая голосовые связки. Не знаю, что там было в колбах-банках (кислота? щелочь?), но одна половина лица у Давида мгновенно стала мокро-блестящей, багровой. Он схватился ладонями – кожа поползла, как влажная промокашка. Глазное яблоко вспухло и целиком вылезло из орбиты. Давид рычал и крутился на одном месте, натыкаясь то на тела, то на операционный стол, то на ползущего самца-Илью.

Самэц-Илья, похоже, зациклился на электропиле – плохо соображая, он тянул в кулаке шнур к розетке. Дотянул, ткнул. Пила взвыла.

Я одним махом перепрыгнул через операционный стол, подбираясь к двери. С сумасшедшими я тоже (как и с женщинами) не сражаюсь. А они оба уже – за гранью рассудка… (Да и я сам – на грани!) Рычание Давида, вой пилы, рев Илико, безмолвные, но пугающие трупы – всё казалось, что они вот-вот восстанут и примут участие в общей мясорубке.

Да, мясорубке! Давиду под руку попал нашаренный секач. Давид бесцельно, слепо принялся размахивать им – не целясь именно в меня, а просто от боли, от страха, от ненависти. Круша и разбивая все, что встречалось на пути.

Я в свою очередь нашарил на полу тот самый тяжеленный никелированный гаечный ключ, чтобы отразить шальной удар. Отпрыгнул от вихляющей, но прущей на меня электропилы. Еле успел пригнуться – секач просвистел в миллиметре от головы. Отклонил гаечным ключом визжащие зубья – сноп искр! Упал на спину с кувырком назад, тут же встал на корточки и… да, мясорубка. Я был между ослепшим Давидом и свихнувшимся Ильей. Только что был – и успел исчезнуть. А они… встретились. Электропила вонзилась в живот Давиду, пропорола, расшвыривая клочья и ошметки. А секач угодил Илье в основание шеи, перерубил яремную вену… Фонтан!