Для Перельмана маска униженного и оскорбленного знакома, он всю жизнь ее носил, не снимая, в Питере. Да и тут от нее не отказался. Приросла? Генное? «Я бедный, многострадальный…». Покажите мне хотя бы одного не многострадального – и я покажу вам, где он врет! Да если я сам найду терпеливого слушателя и начну ему рассказывать, какой Бояров в сущности многострадальный, – от слушателя только и останется что лужа слез. Но ведь не начну, не стану! Тем более в Америке. Как дела? ОК! Кого гребет чужое горе?! Тем более в Америке.

А сгодится мне для бедного-многострадального Левы, пожалуй, маска полусреднего начальника типа «совок». Этакий: что вы тут натворили, пока меня не было?! Исподлобья, мрачно. И все ощущают неясную вину, хотя они-то, все, с утра на рабочем месте, а ты только проспался к обеду после вчерашнего. Нагляделся я еще с детства таких полусредних начальников у отца в «коридорах власти». Да и кто из обитателей Совдепа не нагляделся на эту породу партийных безработников!

А до Левы я решил пройтись все-таки в первую очередь. Опять же рядышком, на девятом Брайтоне. Если, тьфу-тьфу, он уже не погасил огни «Русского Фаберже», не опустил жалюзи и не отправился в свой Квинс, до дому, до хаты.

Глава 3

Глава 3

Не отправился. Огни не погасил. Хотя поначалу я чуть не матюгнулся: жалюзи опущены! У свистал, хрен многострадальный!

Не усвистал. Неонка над входом погашена, однако внутри – свет. Тут-тук!

– Кто там?!

– Я!

– Вы только поймите меня правильно, кто – я?

– Бояров, чтоб тебя!.. Кто же еще!

– Его нет. Он сегодня не приходил.

– Он пришел. Я здесь! Лев, ты что – дюбнулся? Крыша поехала?! Открывай!

– Какая крыша? Какая может быть крыша?! Вы о чем?!

– Лев-в-в! Не держи меня за идиота и не строй идиота из себя. Ты что – надрался? Или бабу прячешь? На рабочем месте, ай-яй-яй! Открывай сам! А то… сейчас поймешь меня правильно. Ты понял, нет?!

– A-а, Са-а-аша! Это ты?! А я никак не пойму, кто это! Момент, момент! Где же ключ? Куда мог задеваться?.. Момент, Саша, момент… Был же только что…

Я легонько провел гияку-цки в двери, будто в макивару. Легонько. Не чтобы вышибить – чтобы дать понять: поторопись, старый хрыч, и не морочь мне голову! Лева – и не признал Боярова по голосу! Лева – и затерял ключ!

Наконец, он открыл. Моя маска «совок-мрак» пришлась очень к месту. А место Лев Михайлович Перельман определил Боярову… на пороге «Русского Фаберже». Оно конечно, не такие преграды доводилось сметать с пути – подумаешь, рыхлый, подушечный Лева! Но – не противник передо мной, не враг. Михалыч. Хозяин нашего салончика-магазинчика, работодатель. Не понял, Лева! Я тебя что-то не понял. Объяснись!