Все эти события, словно нитка несчастливого жемчуга, которую она обречена носить на шее всю жизнь, никогда не снимая, жгли и терзали ее душу, все время напоминая о неминуемом проклятии. Ибо еще при самом первом взгляде в будущее она узнала, что ей уготована роль творца собственной гибели.

Минако заметила промелькнувшую тень, или, что более точно, признала ее и поняла, что она означает и чем должна оказаться. Как и другие подобные призраки, этот тоже возник из ее мыслей...

"До чего же трудно, – подумала она, – любить своих детей, когда все, что бы они ни сделали или что бы с ними ни случилось, в один прекрасный день будет брошено тебе же в лицо в виде потока упреков, грозящего втянуть тебя в волну ненависти, страха, гнева, боли, любви, крушения надежд". Поэтому встречи с детьми опустошали ее душу, особенно встречи с Юджи – ее гениальным сыном, которого она поклялась оберегать от своей второй, тайной жизни и не посвящать в нее.

Душа Минако раздвоилась. Одна часть стояла отдельно и восхищалась бесконечно сложным замыслом, родившимся, может, вовсе и не в человеческом мозгу и, возможно, вообще порожденным не разумом в обычном понимании людей.

Но другая ее часть, более сочувствующая и сопереживающая, хотела разбить внутренние оковы, избежать того, что уготовано судьбой, и вырваться на свободу, где существует пространство и время. Теперь Минако страстно желала лишь одного – стать свободной, как в свое время этого желала Кабуто.

* * *

– Отныне я вижу, что произошло, как стало возвращаться ко мне сознание из того темного места внутри меня самого, – сказал Вулф.

Он сидел вместе с Чикой в ее "корветте". Окна машины были закрыты, отопление включено, но он все равно не мог согреться. Вулф рассказал ей о стычке с Сумой на товарном складе.

– Мой дед был шаман, он мечтал, чтобы я пошел по его стопам, – продолжал он свой рассказ.

В ладонях Вулф держал бумажный стаканчик с остывающим кофе. На полу машины около его ног лежал смятый лист бумаги, в котором Чика принесла ему из гастронома большой тройной бутерброд. "Здесь одно мясо, – сказала она. – Вам нужны протеины".

– Я всегда считал, что мой отец ненавидит старика, а я вроде бы как болтаюсь между ними. Теперь-то я понимаю, что не особенно доверял отцу. Он заметил во мне черты моего дедушки. Оба они отказались использовать эти дедовы задатки и хотели, чтобы я сам нашел свою судьбу.

– Ну а теперь, – заметила Чика, – эти задатки развились и полностью овладели вами.

Он согласно кивнул, все еще продолжая дрожать от холода.

– И их уже можно как-то применять. – Он повернулся к ней: – Как вы назвали по-японски эту способность видеть сквозь тьму?