Нэнси Кинсед

Нэнси очнулась под пение сирен, воющих у нее над головой. Истошно вопя, красноглазые демоны проносятся совсем рядом. Вспышки красного света, промельки белого… Нэнси со стоном перекатилась на спину, веки, затрепетав, разомкнулись. Она увидела небо, чисто промытое темное небо над Манхэттеном, без единого звездного пятнышка. Округлая луна, радужные крылья облаков, зубчатая линия небоскребов на горизонте, полуосвещенные башни торчат, точно пальцы, сжимают в горсти пурпурные стены ночи.

— Господи! — пробормотала она. — Больно-то как. — Сирены орут, слетают с высоты, нырком — к ее голове. Все громче, громче. «Они уже тут, — смутно соображала Нэн, — они хотят меня поймать». Слегка приподнялась. Боль! Боль опрокинула ее навзничь, рот приоткрылся в беззвучном крике. Все мускулы на спине разорваны, ветер бьет в живот бейсбольной битой, голова кружится, молоточек ударяет в виски. — Господи! — Прижала руку ко лбу, словно опасаясь, не вылетят ли мозги. Истошное завывание сирен непереносимо. Отблески красных огней мечутся по небу.

Волосы отчего-то увлажнились. Теплая густая жидкость чуть повыше виска. Робко коснулась рукой и поглядела на испачканные пальцы.

Кровь?

Да, это кровь. Что же такое с ней случилось? Где она, черт побери? Нэнси вновь приподняла голову. Болит, отзывается в шее, зрение расплывается. Прищурившись, вгляделась во тьму. Там какой-то карлик. Цепляется за стену. Висит прямо у нее над головой, точно прилип к кирпичам, усмехается, широко расставив ноги, сверкают в злобной усмешке глаза. Обеими руками поддерживает алебастровый карниз. Кажется, хочет сорвать его, запустить вниз, в голову Нэн.

«Горгульи», — сообразила она. Вот именно. Теперь она вспомнила. Каменные горгульи ожили. Преследовали ее, спускались по кирпичной стене. Да-да. Такой уж выпал денек. Нэн зашевелилась, постанывая от раздирающей боли в спине. Приподнялась, села. Звуки сирен слились, образовали плотный купол у нее над головой, эхом отдавались в ушах, окружали со всех сторон, прижимая к земле. Нэнси замигала, поглядела на черное покрытие под ногами. Это она тоже смогла узнать, она как раз добралась до края карниза, когда полетела вниз. Слева — Лексингтон-авеню, справа — плоская крыша здания, соединяющего два крыла ее дома. Она сорвалась с карниза и упала на эту крышу. Если бы она упала иначе, если бы она упала на улицу, сейчас бы ее искали не полицейские, а служащие морга.

Нэнси едва не рассмеялась, но тут же сморщилась, отзываясь на спазм внизу живота. Встав на четвереньки, она уговаривала себя распрямиться, подняться на ноги. Покрытая черным асфальтом крыша под ногами, мерцающее небо над головой — все это покачивалось и кружилось. Нэнси все шире раскрывала глаза, борясь с дурнотой. Воспоминания тесней обступали ее, являлись вспышками, окунались в окружавшее ее багровое зарево. Мать. Лицо матери надвигается на нее. Родной голос: «Убийца! Убийца!»