Даже мать Ипполита могла приблудить перед замужеством. Девушка с такой судьбой могла быть отвергнута семьей, могла оказаться на сцене, использовав связи семьи. Этот сценарий также объясняет, почему Валентина так тянет к Мимосине. Он чувствует, что она на него похожа. Ей тоже пришлось прокладывать дорогу в этом мире самостоятельно, научиться содержать себя с младых ногтей. Именно былые невзгоды свели их. Они встретились в тот момент, когда преграды, способные погубить их, были преодолены. Они добились успеха, невзирая на сложности жизненного пути.
Валентин честно признается себе, что никогда не встречал женщину этого круга, но тем не менее он уверен, что она показалась бы ему если не отталкивающей, то явно поверхностной, ветреной и безынтересной. Она была бы глупой и пустой, со скудным жизненным опытом и узким кругозором.
Он думает о каменной плите в церкви Святых Космы и Дамиано и сжимает кулаки.
Из глубокой задумчивости его выводит шум на Рива дельи Скьявони. В клетках рычат львы, а вестфальские вепри раскалывают кокосы крепкими клыками. Все звуки приглушаются сильным снегопадом, который набрасывает на мир белое покрывало.
Кругом полно шарлатанов. Они прыгают на своих импровизированных помостах, словно обезьяны.
Валентин останавливается, чтобы насладиться представлением одного из них. Он несколько дней подряд встречал на улицах грубые рекламные листки этого человека и теперь захотел увидеть его в деле. Он работает один, и его можно будет привезти в Лондон, если он хорошо себя зарекомендует. Когда Валентин подходит к его помосту, шарлатан уже работает, привлекая внимание прохожих. Он завывает, изображая пляску святого Витта, словно одержимый тысячей бесов. Когда вокруг помоста собирается небольшая толпа, он принимается размахивать ножом, освобождая руку из рукава. Всаживая нож в руку снова и снова, он кричит от боли. По его телу льется поток крови, но он продолжает ранить себя, в то время как женщины крестятся, а мужчины кричат ему, чтобы он прекратил ради Бога.