— Томми, поверьте мне, вам нужно сказать мне спасибо. А сейчас выметайтесь отсюда, мне нужно еще кое-что сделать.

Она еще не кончила говорить, а рука ее уже легла на телефон. Постукивая по блокноту концом карандаша, она набрала первый номер из лежавшего перед ней списка, а лучшие силы сифордской полиции тем временем вяло тянулись мимо нее к выходу со всей быстротой улитки, накачанной валиумом.

— Пожалуйста, прикройте за собой дверь! — крикнула она вдогонку. — Алло? Полицейский участок? Говорит старший инспектор Джордан из Восточного Йоркшира. Мне нужен кто-то, с кем можно поговорить о пропавших… Я высылала запрос по девочкам-подросткам…

Тони сбросил скорость на скользкой дороге, спрашивая себя, водил бы он машину с большим удовольствием, если бы имел в своем распоряжении одно из тех последних достижений инженерной мысли, которые он видел в глянцевых рекламных проспектах, а не старый видавший виды «воксхолл». Почему-то он сомневался в этом. Но сейчас, когда «дворники» размазывали по ветровому стеклу косые струи йоркширского дождя, силясь в просветах его явить далекий пока еще Брэдфорд, он должен был думать совсем не об этом. На объездной дороге он выполнил все скрупулезно точные инструкции, которыми его снабдили, и в конце концов подрулил к одноэтажному дому в ряду точно таких же домов, дому, маниакальная аккуратность которого находилась в соответствии разве что с единственной клумбой. Даже занавески, казалось, были специально отдернуты так, чтобы с каждой стороны окна выглядывало одинаковое количество ткани.

Звонок отозвался отвратительно настырным жужжанием. Дверь открылась, и Тони увидел перед собой человека, который неизменно появлялся на каждом публичном выступлении Джеко, где он, Тони, присутствовал. Тони уговорил его и еще парочку вооруженных аппаратами энтузиастов сообщить ему свои имена и адреса под тем предлогом, что занимается исследованием самого феномена славы, какой ее видят поклонники, а не сами знаменитости. Все это была полная бессмыслица и чушь, но в результате они преисполнились сознания собственной значимости и выразили согласие сотрудничать.

Филип Хосли оказался в этом списке первым просто потому, что жил поблизости. Пройдя за хозяином в противоестественно чистую гостиную, где пахло мебельной политурой и освежителем воздуха и все выглядело так, словно это была музейная реконструкция жилища представителя беднейшего слоя среднего класса начала шестидесятых, Тони отметил все признаки страдающего навязчивым неврозом. Хосли, которому могло быть сколько угодно лет, начиная с тридцати и кончая пятьюдесятью, то и дело пробегал пальцами по пуговицам бежевой кофты, проверяя, все ли они на месте. По крайней мере раз в минуту он бросал взгляд на свои ногти, чтобы удостовериться, что со времени последнего осмотра под них не забилась грязь. Его седоватые волосы были острижены коротко, на военный манер, а ботинки начищены до зеркального блеска. Он пригласил Тони сесть, указав рукой на кресло, которое заранее ему предназначил, и, не предлагая ничего выпить, сам уселся точно напротив, сдвинув ноги и тесно прижав друг к другу колени и щиколотки.