— Вы много курите?

— А тебе-то что?

Эти слова прозвучали как пощечина. Она открыла рот. Созрела, чтобы все выложить. И тут зазвонил колокол. Задвигались стулья, послышался смех, шелест ткани. Сорвалось. Узкое лицо тут же стало невозмутимым, как лик Мадонны.

Шаплен бросил взгляд налево.

Какой-то мужчина уже ждал своей очереди.

* * *

Лулу-78 поднялась по улице Сен-Поль.

В воздухе витала неосязаемая снежная пыль. Заиндевевшие тротуары по углам отливали синевой. Каждый шаг отдавался ударом оркестрового бича. Шаплен шел за ней на расстоянии ста метров. Она могла его увидеть, только обернувшись и вглядевшись в темноту улицы. Ему нравилась эта слежка. Абсолютная четкость каждой детали. При свете дуговых ламп все сверкало, будто отлакированное холодом. Он словно оказался в негативном отпечатке своего сна: белая стена, на ней его черная тень. Сейчас он шел вдоль черных стен, и тень его была белой: его окружал пар от дыхания, пронизанный белесым светом уличных фонарей.

Она свернула налево, на улицу Сент-Антуан. Шаплен ускорил шаг. Когда он достиг магистрали, она уже перешла на другую сторону и сворачивала направо, на улицу Севинье. Шаплен пересек дорогу следом за ней. Он вышел из бара, ни у кого не взяв номер телефона. Его интересовала только Лулу-78.

— Черт, — выругался он негромко.

Она исчезла. Прямая улица, вдоль которой стояли особняки XVII века, была пуста. Он перешел на бег. Либо она живет в одном из этих домов, либо села в свою машину.

— Чего тебе надо?

Шаплен подскочил: она укрылась под козырьком подъезда. Он различал только ее силуэт в шапочке в тон шарфа цвета опавших листьев. Точь-в-точь заблудившаяся школьница.

— Не бойтесь, — сказал он, подняв ладони.

— Я не боюсь.

В ее правой руке он увидел орудие самозащиты. Одно из устройств, способных ударить током. Подтверждая угрозу, блеснула электрическая вспышка. Пока всего лишь предупреждение.

— Чего тебе надо?

Он выдавил из себя смешок:

— Это же нелепо. Свидание у нас сегодня не задалось, но…

— Мне нечего тебе сказать.