Тут она задумалась, предоставили ли Солина полную запись ее телефонного разговора с Ле-Козом. Похоже, что нет. О дагеротипах он не упоминал. А значит, только у нее есть эта зацепка.

Оторвавшись от книги, она закрыла глаза и попыталась представить себе, на что похожи дагеротипы, снятые на месте преступления. Минотавр. Икар. Уран.

И тут Анаис открыла глаза. В ее воображении пластины были не серебристыми, а золотистыми. Скорее даже красноватыми. Этапы их химической обработки по этому старинному методу сами собой связались у нее с неразгаданной тайной тела Филиппа Дюрюи. С выкачанной из него кровью. У нее вдруг возникла необъяснимая уверенность, что, проявляя дагеротипы, убийца использовал гемоглобин своих жертв. Так или иначе, он применял этот эликсир жизни, чтобы высветить изображение.

Анаис всегда увлекалась искусством. Сейчас ей кое-что вспомнилось. Если верить легендам, сам Тициан добавлял кровь в свои полотна. Рубенс использовал ее, чтобы усилить тепло световых пятен, трепет плоти. Существовал и другой миф: в XVII веке человеческую кровь использовали для приготовления состава, который смешивали с маслом и красками, чтобы получить высшего качества живописный фон.

Не важно, правдивы или лживы эти истории, сейчас они питали сценарий Анаис. Она была недостаточно подкована в химии, чтобы догадаться, какая роль в нем отведена гемоглобину и оксиду железа, зато она не сомневалась, что Олимп убийцы представляет собой картинную галерею, в которой хранятся пласты сухой крови и хлорида золота.

— Шатле, на выход.

Перед ней стояла надзирательница. Анаис спросила, можно ли ей отксерить несколько страниц. Ей сказали, что нельзя. Она не стала настаивать. И даже когда позади остались длинные коридоры и запертые двери, ее возбуждение не улеглось. Дагеротипы. Алхимия. Кровь. Ей явно удалось что-то нащупать, вот только как это проверить?

Вместо ответа за ней захлопнулась дверь камеры. Она легла на кровать и услышала за стеной радио кого-то из заключенных. Программа «6–9» на «Энерджи». Лили Аллен, проездом в Париже, давала ведущему интервью. Английская певица рассказывала о своем знакомстве с первой леди Франции Карлой Бруни.

— Вы бы хотели спеть с ней дуэтом? — спросил ведущий.

— Не знаю… Карла высокая, а я совсем маленькая. Это бы странно выглядело. Я куда лучше спелась бы с Саркози!

Анаис хватило сил улыбнуться. Она обожала Лили Аллен. Особенно ее песню «22», в нескольких словах рисовавшую обычную и безысходную судьбу тридцатилетней женщины, которая и не заметила, как пролетела молодость. Каждый раз, когда она смотрела клип — девушки в туалете ночного клуба, подновляя перед зеркалом макияж, надеются подновить и свою жизнь, — она словно видела саму себя.